В. Леонович (9 июня 5 г.)
Зацвел шиповник. После ночного дождя все дышит, особенно береза. Цветет сосна. Свежесть во всем, даже несколько печально перед стабильностью июля. Только июль и не люблю. Люблю самую раннюю весну, предчувствую ее в январе.
Зависли дневники бедного моего Мити Голубкова, замечательно писавшего о природе.
Ряд волшебных изменений милого лица –
вот с этим чувством. Гораздо бледнее дневники митиного знаменитого друга Юрия Казакова. А зависли дневники потому, что в густом лесу, именуемом Москвой, потерялась митина дочка Марина. Она мне давала, а я публиковал митины записи – в «Литературке», в «Юности».
Была, должно быть, шекспировская непогодная ночь, когда какие-то человекообразные с фонарями и лопатами отыскали на Ваганькове фамильную оградку Голубковых и выкопали прах отца и матери и свежие еще останки моего друга.
Он застрелился 6 ноября 72, роковой день Бунина, его кумира. Так кончилась «МИТИНА ЛЮБОВЬ» в рассказе Ивана Алексеевича и в недолгой – 42 года – митиной жизни. В этом часть и моей вины. После тяжелейшего – жарa, пожары – лета Митя собирался приехать ко мне в Николу, ждал моего письма, а я 3АБЫЛ ему написать.
А еще угораздило меня посвятить ему и напечатать вот что:
Вкус художественный развивая
знайте, что художественный вкус
есть необходимо роковая
категория или искус.
Хорошо воспитан, образован,
Волю он берет и тот же час
наше дело повторяет словом,
совершенства требуя от нас.
И уже тебя – твое созданье
не на шутку пересоздает:
все его святые предписанья
сбудутся в урочный час и год.
Исповедник веры идеальной,
ТАК живи. Не отврати лица
от неоспоримой музыкально
той каденции, того конца…
А ещё была женщина (без мягкого знака), которую я в поздний час должен был провожать, но попросил Митю это сделать. А тот возьми и влюбись в нее, слывшую «роковой». Не знаю, насколько уж была она роковая, но стервой была определенно: когда услышала, что Митя застрелился, сказала: – Молодец.
Но и сама нажила недолго.
А вдова митина Аракси (армянка) говорит: его погубил Боратынский. И в этом какая-то правда. Под бременем «таинственных скорбей» смерть виделась Поэту «миротворной бездной».
«НЕДУГ БЫТИЯ», роман о Боратынском, издавался дважды. Ивана Киреевского Митя писал That way, you’re able to allocate a portion of your total bankroll to playing shorter sessions of roulette . с меня (диссертант, насторожись!), я же подарил ему и концовку: Б. УМЕР ОТ ВООБРАЖЕНЬЯ – диагноз врача-итальянца. Читал Мите по телефону о Б–ом:
… и все ж, себя измучив,
не ступит он за край,
где обитает Тютчев…
Не надо, не ступай!
Ты – ЗДЕСЬ, ты утешенье
тому, кто ТАМ бывал.
Тебя ВООБРАЖЕНЬЕ
УБИЛО НАПОВАЛ…
Одна из лучших смертей: разволновался нездоровьем жены, и сердце не выдержало. Прекрасная смерть.
Рассказывать, как Митя стучал кулаком по столу Лесючевского в его кабинете директора «Сов. писателя», отстаивая мою книгу, как ушел с работы, успев вместе с Виктором Фогельсоном отредактировать лучшие книги лучших поэтов в 60-е годы (каждая редактура есть душевная связь и чуть ли не драма автора и редактора) – значит плести паутину, куда сам и угодишь. Скажу только, что эти многие и лучшие – многим и лучшим обязаны Мите. А уж как обязано читающее население этим книгам все же лучшего в те годы Издательства и говорить нечего. В годы тупого атеизма прибежищем Бога была Поэзия.
Смешной момент: строчку ВО ВСЕ КОНЦЫ ДОРОГА ДАЛЕКА Игорь Дедков выносит на обложку своей первой книги. Об этой же строчке отзывается Митя: – Редкий для тебя пример словоблудия.
Мите:
Ты был… Ты рыцарь был.
Был отроком – За 40.
Твой самый чистый пыл
тебя томил как порох.
Твой декабрист–старик
как старчище былинный
срывается на крик
на площади пустынной,
где конного царя
с прибавкой пьедестала
ФИГУРА КОБЗАРЯ
УЖЕ ПЕРЕРАСТАЛА…И старичок умрет
от счастья речи вольной,
и тело приберет
квартальный сердобольный…Для беспризорных тел
есть под Загорском яма.
Ты ЭТОГО хотел
так долго и упрямо?
Единственный исход,
к несчастию, не выход.
Прости, мой Донкихот,
ты сделал ложный выпад.
В. Леонович (10 июня 5 г.)
Застрелиться сорока двух лет. Митя был горяч, однажды вместо того чтоб возразить жене, грохнул oб пол вазу. Я поймал себя на подобном: когда Раиса покривилась от моего намерения приютить старика Клейна (немецкий плен, русские лагеря, стихи, проза) я расшиб вдребезги мой приемничек – друга моих уединений, как тепло говаривали когда-то. Друг человечества… Подруга дней моих… Куда это ушло? Ушедший СЛОВАРЬ переполнен лаской. Деревни: Федиково, Федюнино – какая честь милым людям! Кто они? Неизвестно – но просторно всяким догадкам.
Однажды Казаков позвонил Мите: – Завтра в «Правде» увидите мою фамилию в черной рамке. Митя всполошился, всполошил друзей, искали Казакова, не нашли, после бессонной ночи искали весь день – к вечеру нашли засранца за столиком в «Праге». К. не из тех людей, которые идя по тропинке, боятся наступить на муравья…
У Вики привычка: начиная говорить закатывает глазки. Но это грубо сказано. На самом деле это взгляд ГОРE – к небу и ангелам. К их чину она и принадлежит. Начинаю по ней скучать.
Трогательно любит Чичибабина, знает by heart , поет.
Почему, ответьте мне, нахватали мы английских речений, то деловых, то пошлых – и не усваиваем таких как by heart ?
Это ж несравнимо лучше чем НАИЗУСТЬ.
Мы стали грубы и покорны… Но лучше целиком:Иные пути и начала
Ушли мы искать в города
И наша земля одичала
Без нашей любви и труда.
Мы быстро утратили корни
И песен веселый запас
Мы стали грубы и покорны
И радость покинула нас
(Дудин)Груб и покорен холоп. Холопское покорство и хамская грубость. И э то НАСАЖДАЕТСЯ масскультурой на девственную почву малочитающего юного поколенья. И тут, кажется, мы впереди планеты всей. Моя ученица Наташка (11 класс): – Звоню из уборной: расскажите про Собакевича!
Как будет жить БЕЗЛИТЕРАТУРНОЕ поколенье? Чем заменит великий духовный опыт, оставленный нам нашими писателями? Наташка Гаврилова знакома ли с Наташей Ростовой? Той, которая невесть откуда переняла НАРОДНОЕ русской пляски, которая выкидывает домашний скарб с телеги, чтобы уложить раненых … Князь Андрей лежал как раз во флигеле, откуда только что МИХАЛКОВЫ выкинули редакцию «Дружбы народов». Сквер перед ним, как и сквер возле памятника Льву Николаевичу, частично замостили – для фигурного разбега официантов к столикам пирующих. Фазиль, опиши! Как ты описал ПОЛЕТ НА КОЛЕНЯХ. Ты-то помнишь Митю. И вдруг бы его воскресили, и увидал бы он эту обжорку, эти пиры перед чумой… Опять бы застрелился.