В стародавнюю пору град благословенный Кострому окружали посады и слободы. Всякая слобода жила наособицу, отдельным мирком со своими укладами, занятиями и даже звуками.
Окраинная слободка Ямская имела положение в «конце города за Осташевой поляной» в нижних боровых дебрях, в месте впадения речки Черной в Волгу. Слободское пространство и город соединяла Ямская улица, проходившая «через церковную землю Бориса и Глеба, что в Верхней боровой дебре».1
Эта приречная слобода обладала некой замечательной особенностью. А замечательность ее состояла в том, что она была одним из самых оживленных мест подгородных. Причем живость ее не походила на бойкую, суетную торговую или одноцветную промышленную среду, присущую другим слободам и городу. Здесь царило свое беспокойное деловое движение, окрашенное ржанием лошадей, стуком копыт, скрипом повозок, зычными командами возниц, требовательными окриками людей проезжающих, звуками трубящих рожков, оповещающих жителей о прибытии вестей. Слободка была наделена от государства особого рода доверием: возить людей и вести!
Слободу называли Костромской ям. Название «ям» («дзям») — дорога наследовал русский лексикон из языка татаро-монгольского. Костромской ям состоял в ведении Ямской канцелярии в Москве «откоей определен был особый управитель для заведывания всякими ямщиков делами».2 Управитель занимал главное строение яма — двор «съезжий ямской».
О существовании костромского яма известно было уже в 1497 году (!). Кострома и Галич вошли в число городов и селений, где имелись устроения для ямской езды, а стало быть и почтовой гоньбы. «Указ о езду» Великого князя Иоанна Васильевича — вероятно, один из первых почтовых дорожников, дает довольно широкое представление, о действующих дорогах, расположении ямов и платы прогонных денег за ямскую гоньбу.
«УКАЗ О ЕЗДУ.* (*Цитируется без изменений.) А езду от Москвы: до Коломны полтина, до Каширы полтина, до Хотуни 10 алтын, до Серпухова полтина, до Тарусы 20 алтын, до Алексина полтретьятцать алтын (75 коп.), до Колуги рубль, до Ерославца полтина, до Вереи полтина, до Поровска полтина, до Вышегорода полтина, до Кременска 20 алтын, до Медыни пол 30 алтын (75 коп.), до Можайска полтина, до Вязьмы пол 2рубля (150 к.), до Звенигорода 2 гривны, до Воротынска 40 алтын, до Одоева 40 алтын, до Козельска рубль с четвертью, до Белева тож, до Мезецка 40 алтын, до Оболенска полтина, до Дмитрова 10 алтын, до Радонежа четверть рубля, до Переславля 20 алтын, до Ростова рубль, до Ерославля рубль с четвертью, до Вологды пол 3 рубля (250 к.), до Бела Озерапол 3 рубля, до Устюга 5 рублев, до Вычегды 7рублев, до Двины и до Колмогор 8 рублев Московский, до Володимеря рубль с четвертью, до Костромы пол 2рубля, до Юрьева рубль, до Суздаля рубль с четвертью, до Галича пол 3 рубля, до Мурома пол 2 рубля, до Стародубских князей отчины пол 2 рубля, до Мещеры 2 рубля, до НовагородаНижнего пол 3 рубля, до Углича рубль, до Бежецкаго Верху полтора рубля, до Романова рубль с четвертью, до Клина полтина, до Кашина рубль, до Твери рубль, до Зубцова и до Опок рубль, до Хлепни 40 алтын, до Ржевы рубль с четвертью, до Новагорода до Великого, полтретья рубля Московский (250 к.).»3
Из документа видно, что путешествие по ямам из Москвы в Кострому «пол 2 рубля» (150 коп.) и до Галича — «пол 3 рубля» (250 коп.) — было весьма недешевым предприятием. Вероятно, не случайно в 1662 году протопоп Алексей Костромского Успенского собора «збратьею» били челом царю Алексею Михайловичу Романову, прося его «…до Москвы по ямом давать подводы безнайму и без прогонов», потому как они дважды в к Москве «с праздничными святыми водами на успеньев день пречистыя богородицы да зимою на праздник чудотворного образа пречистыя Богородицы Одигитрия».4Если таковые затраты были обременительной суммой для процветающего Костромского Успенского собора, то это лишний раз подтверждает дороговизну ямского передвижения.
С XV века ямская гоньба лежала обязанностью на отдельных общинах, живших у ямских дорог, хотя исправлялась еще личным извозом, по очереди каждым членом общины. На смену этой форме повинности пришла новая — безличная. Ею был обременен всякий город или селение, а выполнялась она отдельными лицами, заменяющими общину, охотниками, выбранными от общин.5
В исполнении такой повинности участвовали все общины и самые удаленные от ямских дорог и ямов, посылая в эти места своих выборных ямских охотников. Ямской охотник, или просто охотник — это лицо, желающее «своею охотою», добровольно, иметь делом ямскую гоньбу.
Все местности были приписаны к тому или иному яму, или к дорогам. Выборы в ямские охотники производились «за руками» всех крестьян, с их обеспечением и ответственностью. Ямщиков выбирали погодно и каждый год выборы возобновлялись.
После выбора «за руками» всего общества составлялась «поручная запись», где перечислялись именавыборщиков. Охотников предпочитали видеть грамотных и семейных, им больше доверяли.
После сочинения «поручной» в своем приходском храме перед односельчанами будущий ямщик приводился к крестному целованию и давал обязательство: «Ямскую гоньбу гонять с прежними ямскими охотниками в ряд, а на кабаке не пропиваться, и зернью (в кости) и в карты не играть, и ни каким воровством не воровать, и никуда не сбежать, и ямской гоньбы жеребьев своих впусте не покинуть».6 Охотник с семьей и скарбом отправлялся к месту деятельности на ям. Там «поручная» сдавалась в руки управителю, старосте.
Ниже приводим замечательный документ 1605 года, живописно иллюстрирующий вышесказанное.
«ПОРУЧНАЯ ПО ЯМСКИХ ОХОТНИКАХ … Костромичи посадские люди,*(* Имена поручителей не приведены.-А.А.)поручилися саны, Живоначальныя Троицы Ипатцкаго монастыря казначеи старцу ЕустратиюКачалкину Костромского яму по ямских охотникех, по пятом Прокофьеве сыне, да по Онанье Данилове сыне, да по Завьяле Исакове сыне, в том, что им за нашею порукою Живоначалъныя Троицы Ипатцкаго монастыря с вотчины, с села Михайловского, да с села с Яковлевскаго, да с села с Нефедова, да с селас Колшева, да с села с Костенева, да с села с Бабина с Корзлы и с иных, на Костромском яму жити с женами и с детьми и со всеми животы и ямская гоньба гонят и сухим и водяным путем, Государевых Царевых и Великого Князя Бориса Феодоровича всея Русии посланников и гонцев на подводах им отпущати и провожатибезотступно, денно и нощно, год, от Семенова дня летопроводца 113 (1621) году, да до Семенова ж дня летопроводца 114 (1622) году…»7
Далее отмечено, «что рядили охотники с монастырския вотчины на ямскую гоньбу, на год и на лошади по пятнадцати рублев денег» и «держати охотникам на яму для ямския гоньбы по три мерина добрых с седлы и с санми и с телегами и со всякою ямскою поряднею».8
В 1627-1628 гг. в Ямской слободе Костромы числилось 33 двора и 7 дворов отставных ямщиков. Населяли ее 98 человек мужеского пола. Из них: 27 ямщиков служивых, 9 отставных, 4 ямских бобыля и 58 их родственников.
Костромские охотники владели тогда тремя продуктовыми и одной кожевенной лавкой. 23 человека занимались городским извозом. На посаде жили 2 седельника, один ременник, 2 торочешника, ремесленные люди, занятые ремонтом конских сбруй.
К середине XVII века Ямская слобода выросла до 45 дворов, количество ямщиков увеличилось до 33. Но эпидемия чумы опустошила ямские дворы. И в 70-е годы в слободе стояло только 27 жилых дворов, в которых проживал 61 хозяин, а на костромском яме служило 20-25 охотников.9
Ямское дело служило, главным образом, целям государственным. И конечно, правительству было желательно иметь как можно более средств от проезжающих, т.е. получить больше прогонных денег. В связи с этим число подорожных грамот (привилегированных) на проезд без платежа ограничивалось. Старосты ямов на сей предмет бдительно следили за проездными разрешениями, и если находили какой-либо изъян или намек на то, старались обратить его в свою пользу.
Менялись государи, а грамоты, выданные ими, оставались жить. Документы старели, приходили в ветхость. Старосты ямов, люд, по-видимому, ухватистый, ушлый, въедливый искали разного рода причины для отказа проезжающим в бесплатных подводах, а для себя способ получения незаконных денег, то бишь воровства.
Из уже приведенного выше обращения протопопа Костромского Успенского собора Алексея следует, что право на езду за государев счет было получено собором в 1616 году грамотой от Михаила Феодоровича Романова. Грамота сия благополучно служила 46 лет. И вот в поездке 1662 года к Москве протопоп Дмитрий Анфиногенов Костромского Успенского собора получил неожиданное препятствие: «ярославского де и переславского ямов староста и все ямщики от Ярославля до Москвы подвод ему недали».10 Стало быть, пришлось уплатить свои прогонные деньги.
По сему происшествию протопоп Дмитрий отправил прошение царю Алексею Михайловичу. От него вышла новая грамота на езду за казенный счет, в которой определено в назидание слугам ямским: «…а будет ярославскаго и переславскаго ямов ямщики в подводах учнутослушатца, им от нас Великого Государя быть в жестоком наказанье безовсякие пощады. А ярославскаго яму старосте илилучшеж ямщику велел учинить наказанье бить батоги нещадно, да на них же велели доправить прогонные денги от Ярославля до Переславля залеского на две подводы вдвое дватцать четыре алтына (72 коп. — А.А.) для того чтоб им впредь так неповадно было воровать…».11
Слободская жизнь в ямах существенно отличалась от жизни городского и сельского населения. Власти городские над ямами власти не имели. Судить за провинности и распоряжаться наказаниями над ямщиками мог только Ямской приказ в Москве или лица от него такой властью наделенные.
Повинности мирские ямщики не несли, а не освобождались только от рекрутских повинностей. Позже, в царствование Петра I, император повелел «употреблятьих (ямщиков — А.А.) в драгуны». В кавалерийскую службу их брали и во времена Екатерины II, на основании указа 7 октября 1788 года из ямщиков восьми губерний, и Костромской в том числе, был сформирован казачий полк «по образцу Донского».12
По открытии Костромского наместничества в 1778 году костромские ямщики возили почту до ярославской границы безденежно, а позже «на них же была возложена обязанность возить почту по нижегородскому тракту до г. Кинешмы».13
Довелось ямщикам нашего яма участвовать в особо почетных дорожных перегонах: «с костромского яма назначено было 14 лошадей на станцию в воскресенье для путешествия императрицы Екатерины II-й из С. Петербурга в Могилев, и на станцию в Новгород 75 лошадей, для путешествия Императрицы из С. Петербурга в Москву в 1767 году».14
Примечания:
1. Памятная книжка Костромской губернии (далее — Памятная книжка) на 1862 год. Кострома, 1862. С. 268.
2. Там же. С. 268.
3. Соколов Н.Н. Ямская гоньба и почта в русской литературе. Судебник Великого князя Иоанна Васильевича. Почтово-телеграфный журнал (далее — ПТЖ), 1900, № 8. Отд. неоф. С. 959-960.
4. Островский П. Историческое описание Костромского Успенского кафедрального собора (далее — Историческое описание). М., 1855. С. 205.
5. Лешков. Исторический очерк русского законодательства о путях сообщения и ямской гоньбе или почтах. Москвитянин, 1852, № 1. Отд. III. С. 25.
6. Российский государственный архив древних актов (далее — РГАДА). Ф. 162. Почтовые дела. Б/г. Д. 2. Л. 2 об.
Вигилев A.M. История отечественной почты. М. Радио и связь. 1990. С. 55.
7. Островский П. Историко-статистическое описание Костромского первоклассного кафедрального Ипатьевского монастыря. Кострома, 1870. С. 193.
8. Там же. С. 194.
9. Кивокурцева О. О Костромском яме и татарском извозе.// Костромская старина, 1997, № 9. С. 9-10.
10. Историческое описание. С. 206-207.
11. Там же. С. 207.
12. Соколов Н.И. С.-Петербургская почта при Петре Великом. ПТЖ, 1903, № 1. С. 86-87.
13. Памятная книжка. С. 268.
14. Там же.