Кузьмичева (Хохлова) О.В.

Совсем немного найдётся в исторической науке тем исследований, практическая значимость которых не вызывала бы сомнений и была бы понятна каждому. Безусловно, одной из таких тем является история отечественной благотворительности. Человек неотделим от окружающей его социальной среды. Так или иначе, но ему приходится сталкиваться с различными проблемами, возникающими в человеческом общежитии.

А главной проблемой на данный момент (особенно это ощутимо в России) является чудовищная имущественная дифференциация. Резкое деление общества на богатых и бедных, при прогрессирующем росте числа последних чревато крупными социальными потрясениями и заставляет обратиться к изучению опыта, связанного с организацией практической помощи социально незащищенным членам общества, особенно в «сердце» российской провинции.

В Костроме одним из самых первых учреждений, определивших своей целью помощь нуждающимся, был «Попечительный о бедных комитет». О характеристике данного учреждения через его благотворительскую деятельность, о значимости социальных функций, которые выполнял комитет, и пойдёт речь далее.

«Костромской попечительный о бедных комитет», основанный в 1854 году, был подведомственным учреждением совету императорского человеколюбивого общества,^[1] которое было «создано в 1802 году по инициативе Александра I и поначалу носило название благодетельного».^[2]

Состав комитета можно представить как трёхуровневую систему.

1. Попечители.

В состав попечителей за 1865 год входили: Его преосвященство Платон епископ Костромской и Галичский; Его превосходительство, костромской губернатор, генерал – лейтенант Николай Александрович Рудзевич; коллежский секретарь Дмитрий Федорович Суворов, «который своим пожертвованием положил первое основание комитета»;^[3] статский советник Метелкин.

1. Присутствующие члены.

В их состав за 1865 год входили следующие лица: городской чиновник Николай Васильевич Еленов; коллежский советник Василий Назанский; исправляющий должность священника костромской благовещенской церкви Григорий Лебедев; секретарь комитета, коллежский секретарь Павел Иванович Андроников; казначей комитета – потомственный почетный гражданин Василий Васильевич Дурыгин; врач, коллежский асессор Дмитрий Павлович Зеленский. Присутствующие члены являлись организационным стержнем комитета.

1. В третью группу входило множество так называемых «членов благотворителей», которые делали в казну комитета различные пожертвования. Собственно этим их участие и ограничивалось.^[4]

Состав комитета не был постоянным, но неизменным оставалось то, что в ранге почетных попечителей общества выступали, как правило, высшие духовные и гражданские чины Костромской губернии.

Деятельность комитета была прописана в уставе, который определял три направления работы.

1. Помощь бедным, которые по различным обстоятельствам «лишились сил и средств содержать себя собственными руками».
2. Экстренная помощь лицам, которые случайно и временно подверглись какому-либо несчастью.
3. Оказание помощи неимущим больным.^[5]

Под решение обозначенных задач была положена серьёзная финансовая основа, состоящая из ценных бумаг и недвижимого имущества. Главную материальную базу комитета составлял 5% доход с билетов кредитных установлений на сумму 53700 р., что составляло 2684 р. 30 коп.в год. Кроме того, в совете императорского человеколюбивого общества хранился капитал в 4700 р., полученный от пожертвования неизвестного благотворителя в пользу бедных Костромской губернии.^[6] Недвижимое имущество комитета было эквивалентно 8251 р. 50 коп.и включало в себя 3 строения:^[7]

1. Каменный двухэтажный дом, с прилегающей к нему землею. Он был приобретен комитетом 8 февраля 1857 года за 2714 р. 30 коп. После ремонта в 1860-ом году стоимость уже составляла 5000 р. В этом доме и располагалась контора попечительского о бедных комитета.
2. В 1862 году на средства Дмитрия Федоровича Суворова был построен каменный двухэтажный флигель стоимостью в 1800 р.
3. В 1863 году на городском кладбище был построен каменный двухэтажный дом, на сооружение которого ушло 1451 р. 50 коп.

Сверх того в 1866 году костромской помещик штабс-капитан Иван Греве пожертвовал в полное распоряжение комитета 20 десятин земли (пахотной, лесной и сенокосной).

Часть недвижимого имущества сдавалась в аренду, принося тем самым регулярный доход. Еще одним ресурсом пополнением бюджета были взносы членов комитета и единовременные пожертвования благотворителей.

Как мы уже обозначили выше, комитет ставил перед собой решение трёх основных задач, однако даже в таких сравнительно узких рамках выделялось приоритетное направление, которое поглощало львиную долю доходов. Речь идет о выдаче ежемесячных пособий, единовременных выплат (в первую очередь) пострадавшим в результате стихийных бедствий и несчастных случаев. Другой формой оказания социальной помощи было предоставление приюта и регулярного питания особо нуждающимся, кто по каким-то причинам лишился крова. Для этих целей был отведен двухэтажный дом на городском кладбище, в котором проживало 27 человек. Комитет обеспечивал их всем необходимым: отоплением, освещением и пр. Покупка провизии, а также вещей необходимых для содержания дома и содержания призреваемых, проходила через казначея – Василия Васильевича Дурыгина. Последний, в свою очередь, должен был раз в месяц в виде отчета предоставлять другим членам комитета сведения о проделанной работе. Кроме 27 бедных к дому было приставлено 2-ое слуг (сторож и кухарка). Всего на содержание дома в 1866 году пошло – 387 р. 89 коп;^[8] в 1867 году – 445 р. 4 коп.^[9]

И, наконец, третью задачу комитета решал специальный врач, который вёл приём неимущих больных.^[10]

Итак, для объективной оценки результативности работы костромского попечительного о бедных комитета, обратимся к данным нижеприведенной таблицы, описывающей распределение ежемесячных и единовременных выплат между различными категориями населения.

Категории населения	Ежемесячные выплаты[11]			Единовременные выплаты[12]
	1865	1866	1867	1865	1866	1867
Дворяне и чиновники	50%	51,6%	49,6%	35,8%	35,4%	31%
Духовные лица	1,9%	1,6%	2%	1,2%	1,3%	1,8%
Мещане	32%	32,1%	33,2%	41%	41,3%	43,8%
Военные	12,9%	11,8%	12%	20%	20%	20,9%
Другие сословия	3,2%	2,9%	3,2%	2%	2%	2,5%

Анализ предоставленного материала позволяет сделать вывод о том, что от 1/3 до 1/2 средств шло на поддержку дворянства, чиновничества, мещанства. В явно обделённом положении оказывались так называемые «другие сословья», как раз и включавшие наиболее бедные слои населения и в первую очередь крестьянство и городские низы. Всё это позволяет достаточно критически оценить деятельность комитета в реализации уставных задач в 60-е годы XIX века.

Причинами низкой эффективности деятельности комитета можно назвать следующие факторы. В пореформенный период менялся сам принцип осуществления благотворительности: инициатива учреждения обществ, а соответственно и развития благотворительной деятельности переходила от государства к общественности. Отсюда следовало, что сама система еще не успела достаточно оформиться к изучаемому нами периоду. Кроме того, сам принцип добровольности пожертвований ограничивал количество попечителей, что в совокупности с отсутствием государственной поддержки, естественно снижало эффективность деятельности комитета. Не менее важным фактором являлось то, что определенные социальные группы, которые можно выделить среди жертвователей, преследовали цели, ограниченные порой исключительно собственной выгодой.

Не стоит, конечно, забывать о том, что выходцы из купечества имели религиозное воспитание, жили по православным законам, понимая необходимость помогать «нищим и сирым», почитая сострадание и милосердие постоянной заботой христианской души. Но, тем не менее, нередко их вклады должны были поддерживать авторитет предпринимателя, являясь «делом купеческой чести». Возможно, также, что присоединяя свои средства на доброе дело к другим, купец оказывал знак уважения к остальным участникам сбора, показывая тем самым, что дела у него идут хорошо.

Аналогичным образом, духовенство могло жертвовать средства ради обретения авторитета среди населения, а городские чиновники, имеющие непосредственный доступ к распределению средств, получали возможность влиять на облагодетельствованных ими дворян и на другие слои населения, получавшие большее количество средств от комитета.

Субъективная причина низкой эффективности деятельности комитета по выполнению поставленных перед ним задач может быть скрыта в том, что финансовая помощь оказывалась только на основании письменного прошения. По свидетельству Л. А. Егоровой, «уровень грамотности населения был очень низок – около 24 %».^[13] Ясно, что доля крестьян и городских низов в этой общей цифре значительно уступает доле представителей других сословий. Им было трудно составить прошение на выдачу пособия, а порой даже невозможно ввиду полной неграмотности.

Завершая обзор сравнительно небольшого периода деятельности комитета, нельзя, тем не менее, забывать о том, что идеи благодетели находили отклик среди прогрессивно мыслящих его членов, стремившихся своими стараниями облегчить страдания наименее социально защищенных соотечественников – убогих и престарелых, нищих, больных, сирот.

Еще одним очень важным на сегодня моментом является то, что деятельность Попечительного о бедных комитета была абсолютно прозрачна, и жертвователь получал полное представление о том, куда шли его деньги, как они расходовались. Данный факт, несомненно, может свидетельствовать о том, что Комитет имел все возможности исправлять возникающие недочеты в своей деятельности, стремясь в дальнейшем к наиболее оптимальной реализации стоящих перед ним задач.

Примечания:

1. ГАКО. Ф. 397. Оп. 1. Д. 59. Л. 26.

2. Власов П. В. Благотворительность и меценатство в России. — М., 2001. — С. 39.

3. ГАКО. Ф. 397. Оп. 1. Д. 59. Л. 26.

4. ГАКО. Ф. 397. Оп. 1. Д. 59. Л. 33.

5. ГАКО. Ф. 397. Оп. 1. Д. 59. Л. 27.

6. ГАКО. Ф. 397. Оп. 1. Д. 59. Л. 29.

7. ГАКО. Ф. 397. Оп. 1. Д. 59. Л. 31.

8. ГАКО. Ф. 397. Оп. 1. Д. 59. Л. 54 — 54 Об.

9. ГАКО. Ф. 397. Оп. 1. Д. 59. Л. 74 — 74 Об.

10. ГАКО. Ф. 397. Оп. 1. Д. 59. Л. 23.

11. ГАКО. Ф. 397. Оп. 1. Д. 59. Л. 19, 55, 75.

12. ГАКО. Ф. 397. Оп. 1. Д. 59. Л. 20, 56, 76.

13. Егорова Л. А. Опыт исследования благотворительности в российской провинции // Благотворительность в России — СПб, 2003. — С. 167.

//Музейный хронограф: сборник научных трудов сотрудников Костромского музея-заповедника. — Кострома, 2010.