Одним из важных направлений в современной исторической науке становится микроистория, особый интерес в изучении которой вызывают территории, унаследовавшие опыт развития различных культур. В Костромском крае есть достаточно много исторических мест, сохранивших память о процессах взаимодействия славян и финно-угров. К их числу относится и небольшой городок на севере Костромской области под красивым названием Кологрив, земли которого издавна были заселены представителями финно-угорского племени меря. В последнее время Кологрив все чаще привлекает к себе внимание краеведов, ученых, литераторов, художников и просто любителей и ценителей уникальной природы. Возрастающей популярности этого маленького провинциального города в немалой степени способствовала широко развернувшаяся рекламная деятельность по продвижению брендов Костромской области в целом. О «Гусиной столице России», об уникальном заповеднике «Кологривский лес» известно уже далеко за ее пределами. Знаменит Кологрив и как родина художников Е. В. Честнякова и Г. А. Ладыженского, имя которого носит Кологривский краеведческий музей, хранящий в своих фондах немало интересных коллекций. Туристический потенциал города, таким образом, очень велик, как велик интерес гостей города к его истории. Однако, к огромному сожалению, обнаруживается, что полноценных исторических исследований, которые бы освещали все периоды существования Кологрива и Кологривского края в целом, практически нет. Большинство трудов краеведческого характера охватывают лишь время существования Кологривского уезда с 1778 г. Это же время в достаточной степени освещено и в источниках. Доуездный же период, а в особенности история так называемого «Старого Кологрива», остаются абсолютно не изученными. В основном это обстоятельство обусловлено крайне скудной источниковой базой по данной тематике: археологических исследований на территории района практически не проводилось, разведки касались исключительно неолитических и мезолитических стоянок, средневековая же история оставалась в тени; большинство опубликованных источников размещены в дореволюционных изданиях, найти которые в обычных библиотеках достаточно трудно; архивные материалы сосредоточены в центральных архивах за пределами области, а то крайне малое количество документов, что содержатся в фондах музеев Кологрива и Костромы, представлено рукописями (или копиями с них), написанных скорописью, что делает их практически недоступными для большинства обывателей.

   Эта статья, имеющая своей целью освещение основных вех в древней истории Кологривского края на основе краеведческих трудов и опубликованных источников XVI века, в некоторой степени способствует восполнению подобных пробелов.
   Большинство сведений справочного характера об интересующем нас городе передаются из издания в издание, очевидно без какого-либо критического отношения авторов подобных статей к публикуемому материалу. Или же, наоборот, составители их настолько расходятся в данных, что становится весьма затруднительным выяснить истину. Тем не менее, обратимся к наиболее авторитетным в вопросе изучения истории Кологрива авторам с целью освещения самых ранних этапов развития города.
   Известно, что первоначально поселение, получившее впоследствии название «Кологрив», располагалось выше по течению реки Унжи относительно современного города, при этом расстояние, указываемое в различных трудах, варьируется от 33¹ до 40² км; от 34³ (36,244 км) до 40⁴ (42,64 км) вёрст.
   Время возникновения поселения является наиболее дискуссионным вопросом, выяснение которого осложняется к тому же отсутствием в краеведческих трудах научно-справочного аппарата, с одной стороны, и различными вариациями на тему самого названия поселения с другой. Село Михаил Архангел, Малый Архангел, Малый Архангельск, Ново-Архангельск, Шишкилёво, Кологрив, Окологривье, Старый Кологрив, Кичино, — вот далеко не полный список топонимических названий, имеющих непосредственное отношение к истории города.

   По мнению В. В. Беляева, «Старый Кологрив, называвшийся Малым Архангелом»⁵, уже существовал к 1444 году, и находился в 200 верстах к северо-востоку от Макарьево-Унженского монастыря. Исходя из времени публикации данного труда, становится ясно, что именно Беляеву принадлежит введение в оборот словосочетания «Старый Кологрив» как топонимического наименования, в котором оба слова пишутся с прописной буквы.
   Такой же точки зрения на время возникновения Кологрива придерживается и З. И. Осипова, указывая, что «Кологрив как поселение известен с первой половины XV века под названием села Михаил Архангел»⁶. Однако, как мы уже выяснили, Беляев употребляет название «Малый Архангел»⁷, «Малый Архангельск»⁸, а не «Михаил Архангел».
   Другой известный краевед, Д. Ф. Белоруков, склоняется к версии о более позднем времени основания города. По его мнению, в XVI веке существовала некая «Шишкилёвская волость, центром которой считался погост с церковью Михаила Архангела»⁹, а Кологрив был основан как крепость в непосредственной близости от этого погоста — Архангельского, или Шишкилёвского, что в данном контексте обозначает, очевидно, одно и то же.
   Э. Тимганов в своей статье, посвященной святыням Кологривской земли, пишет, что первые сведения, касающиеся Кологрива, относятся лишь к XVI веку. «В то время появился город Кологрив, в котором находилась церковь Михаила Архангела»¹⁰. Сложно представить, о каких сведениях XVI века идет речь, поскольку сам автор пользуется источниками, затрагивающими историю Кологрива лишь с XVII века.
   В большинстве же изданий, целью которых является предоставление краткой исторической справки, указывается, что основание Кологрива относят к 1-й четверти XVI века выше по течению реки Унжи, где во времена Василия III выстраивается крепость «в старом селе Михаил Архангел, или Архангельском, в 1521–25 гг. Позднее крепость получила название Кологрив»¹¹. Кологрив выполнял в основном функции центра военно-административного района (осады). Здесь отсутствовал посад с характерными ремесленно-торговыми функциями¹².
   Относительно происхождения названия села Михаил Архангел можно предположить следующее. Очевидно, что некогда существовала Шишкилёвская волость Галичского уезда, центром которой был погост, получивший название Михаил Архангел (Архангельский) от одноименной церкви, перенесенной впоследствии в крепость, построенную на самом берегу Унжи. Происходило ли это в XVI веке или в другое время, сказать мы не можем, поскольку данные сведения, почерпнутые в труде Д. Ф. Белорукова, описаны в источниках XVII века. «Когда на правом берегу Унжи построили деревянную крепость, ее назвали Окологривье, т.е. находящейся у высокого гребня, между оврагами. Позже буква «О» была отброшена и крепость называлась Кологривом. Стоявшая рядом на погосте церковь Михаила Архангела была перенесена в город с соблюдением всех традиций: при переносе церкви на новое место название сохранялось, а на старом месте ставилась часовня. Место было свято и застройке не подлежало»¹³.
   Таким образом, после постройки крепости параллельное существование вели:
   1. Крепость с названием либо «Михаил Архангел», либо «Окологривье». Вероятнее всего, название сохранилось прежнее, а «окологривье» обозначало не наименование, а географическое расположение крепости, трансформировавшееся впоследствии в топоним.
   2. Шишкилёво как центр существовавшей некогда Шишкилёвской волости.
   Представляется необходимым обратиться к исследованию каждого из этих двух объектов.
   В отношении крепости, прежде всего, возникает вопрос о времени появления топонима «Кологрив» и его этимологии. Существует несколько вариантов происхождения названия города-крепости. Наиболее распространенной является версия, выдвинутая еще в XIX веке: «Вероятно, город этот получил название свое от того, что жители тех мест называют всякое возвышенное место, незаливаемое весеннею водою, «гривою»; около таких мест выстроился и город»¹⁴. «Кологривом» называли также служителя, ходившего у гривы, при коне, во время царских выездов¹⁵. В. В. Беляев выводит происхождение топонима из того, «что местность р. Унжи тесно связана «гривою» с самым северным городом Колою»¹⁶. Существуют и еще более фантастические версии, связывающие наименование «Кологрив» с именем коня славянского бога Велеса¹⁷.
   В краеведческой литературе в качестве даты основания крепости фигурирует хронологический промежуток с 1521 по 1525 гг. Однако эти данные никак не подкреплены документально, не указывается даже первоисточник поступления подобной информации.
   Единственным трудом, в котором приводится цитата указа Василия III о строительстве крепости в селе Михаил Архангел, является книга З. И. Осиповой, где автор пишет: «…московский князь Василий III (1505–1533) для защиты от опустошительных набегов татар в первой четверти 16 века приказал «срубить» (построить) пограничные крепости с насыпными земляными валами-городами в Ветлуге, Унже, Парфентьеве, Судае, Кологриве (в селе Михаил Архангел)».

 В указе о строительстве этих крепостей говорилось: «Чтобы вы города поставили своими сохами (т.е. силами) и рвы покопали, и городовой бой, и камение и колье на город приготовили и сторожки бы у вас были крепкие, а как вести будут от казанских людей и вы б были все в городе за крепостями, жили у башен…»¹⁸.
   Однако при внимательном изучении законотворчества Василия Ивановича выясняется, что данный указ никакого отношения к перечисленным крепостям не имеет. Цитата, приводимая З. И. Осиповой, взята из великокняжеской грамоты от 6 августа 1538 г. о постройке г. Любима. Грамота была выдана по челобитью костромских детей боярских, старост, сотских, десятских и всех крестьян о том, что их «волости и станы Осецкой и Кулига, Иелнать, Иелемския станы… и Кунтуново и Волочек и Обнора от городов отошли долече верст по сту и по девяносту, и мест де осадных … в городех от казанских людей… и убежищей нет». В связи с этим правительство и разрешило населению указанных волостей и станов построить на Обноре город Любим. «И будет то место под город пригоже, — указывалось в великокняжеской грамоте, — и вы бы на устии Учи реки на Обноре город поставили своими сохами, и рвы покопали, и городовой бой, камение и колье на город приготовили, и сторожи бы у вас были крепкие, и как вести будут от казанских людей, и вы б были все в городу, по крепостям жили у башен»¹⁹.
   Очевидно, что дата 1521–1525 гг. выводится краеведами по аналогии с рядом других крепостей, возведенных на территории Галичского уезда, как они полагают, именно в этот период и образовавших так называемый «Казанский оборонительный рубеж». При этом сведения, приводимые в трудах краеведов, вновь отличаются крайней противоречивостью. З. И. Осипова пишет, что «в 1521 году был возведен город Унжа. В Парфентьеве крепости не было. Это был неукрепленный посад, обнесенный земляным валом»²⁰. Д. Ф. Белоруков же утверждает, что крепость в Парфеньеве, построенная в 1520–1522 гг., присутствовала, как и в других городах, и дает ей подробное описание. Однако в «Галичском летописце» эти крепости упоминаются как уже существовавшие, о строительстве же их в этот период ничего не говорится. Кроме всего прочего, древнейший город Унжа, упоминаемый в летописях с 1219 г. (а как утверждается в Географическом указателе к т. 28 ПСРЛ с 1148 г.²¹), имел крепостные сооружения гораздо раньше начала XVI века, когда на это время пришлись довольно крупные татарско-черемисские набеги.
   И действительно, если обратиться к советской историографии по вопросу о процессе градостроительства в период после распада Золотой Орды, то можно обнаружить, что никто из авторов, рассматривающих города-крепости Казанского оборонительного рубежа, не упоминает ни Унжу, ни Парфеньев, ни, тем более, Кологрив.
   Так или иначе, образованные крепости становились центрами осад — административно-территориальных единиц Галичского уезда, поделенного «на Солигаличскую (Усольскую), Чухломскую, Судайскую, Парфеньевскую, Кологривскую и Унженскую осады»²².

Если принять во внимание, что осады как единицы появились примерно одновременно с крепостями путем либо «очерчивания» территории осады вокруг крепости, либо, наоборот, при постройке крепости на выделенной территории, то невольно возникает вопрос: могла ли называться Кологривская осада именно так, если самого топонима «Кологрив» в XVI веке мы не встречаем?
   Обратившись к дореволюционной историографии XIX века, времени расцвета археографической деятельности, мы увидим, что топоним «Кологрив» употребляется лишь начиная с XVII века. Исследователь древних русских городов К. А. Неволин ведет существование имени Кологрива с 1609 года²³. Об этом же говорится в наиболее полном дореволюционном справочнике по городам — сборнике «Городские поселения»²⁴. В другом фундаментальном труде — списке городов XVI века Н. Д. Чечулина — Кологрива мы также не обнаружим²⁵.
   Огромное количество спорных вопросов и явно недостаточная освещенность их в источниках и литературе не позволяют сделать обоснованные выводы относительно окологривской крепости. Исходя из этого, логичным представляется обратиться к имеющимся источникам по истории упоминавшегося выше Шишкилёва, существовавшего некогда, как и Кологрив, на территории Галичского уезда.
   В процессе работы нами был обнаружен ряд опубликованных источников, освещающих самую раннюю историю Кологривской земли. Некоторая сложность заключается в том, что все они представляют собой перевод с древнерусского языка, который допускает различную транскрипцию одних и тех же слов. Анализ источников вывел следующие варианты написания интересующего нас топонима: Шишкелёв, Шишкилёво, Ышкилёв (в другой редакции — слитное написание с предшествующим предлогом «с» — Сышкилёва), которые могли возникнуть вследствие описки как результата небрежности переписчика, что в условиях отсутствия фиксированных языковых норм было распространённым явлением. Чередование безударных гласных е/и часто встречается в написании наименований различных географических объектов, даже в рамках одного списка с источника, например 7 том Полного собрания русских летописей изобилует такими вариациями как Галич/Галеч²⁶. Разновариантное написание однокоренных с исследуемым топонимом слов также встречается как в более поздних источниках XVII–XVIII вв.²⁷, так и в литературе²⁸. В одном из источников в написании наименования имеет место процесс, называемый в языкознании ассимиляцией, причем, что характерно, в разных изданиях (конца XVIII и конца XX вв.) этот процесс представлен по-разному²⁹. Общим в этих изданиях является то, что в написании происходит утрата одной из глухих шумных согласных — шипящей «ш» — для облегчения произношения в данном конкретном случае. Наконец, немаловажным, на наш взгляд, является тот факт, что Шишкелёв упоминается в ряду периодически повторяемых населенных пунктов (например, Жохово или Каликино), что свидетельствует об их относительной близости. Совокупность приведенных выше аргументов говорит в пользу того, что во всех обнаруженных документах речь идет об одной и той же местности.
   Итак, самым ранним документом является Жалованная грамота великого князя Василия Ивановича Григорию Васильевичу Грязному — дьяку Разрядного приказа, по которой он в 1501–1505 гг. был наместником, т.е. областным управляющим, в городе Шишкелёве Галичского уезда. После этого с 1505 г. он служил новому угличскому князю Дмитрию Ивановичу Жилке в качестве волостеля в Озерцах Московского уезда³⁰.

«Городок Шишкелёв» — поселение, возникшее на восточной границе Московского государства как небольшое пограничное укрепление — жаловался Григорию Васильевичу в кормление, при этом формулировка «по старой пошлине, как было переж сего»³¹ может свидетельствовать о том, что происходило это не в первый раз. Однако следует заметить, что указанная фраза одновременно может являться устойчивым словосочетанием, характерным для канцелярского языка XVI века³².
   Жалованная грамота содержит перечисление различных социальных категорий людей, которые должны были подчиняться («чтить и слушать») наместнику: дети боярские, слуги (скорее всего, служилые люди) и городские жители (тягловое население). Из этого следует, что помимо служилых людей, которые выполняли, в первую очередь, военные функции, в городке Шишкелёве проживало податное население, что может также подтверждаться самим актом дачи в кормление данного городка с правом разрешения наместником судебных тяжб и других возможных споров: «он вас ведает и судит»³³.
   Таким образом, суд — основная компетенция наместничьей власти. Отсутствие разделения в грамоте судебных процессов на гражданские и уголовные может косвенно свидетельствовать о том, что и те, и другие осуществлялись именно наместником. В то же время в землях, расположенных ближе к столице, гражданские тяжбы должны были разрешать «специальные судьи, назначаемые для каждого отдельного дела из числа московских или местных должностных и иных лиц»³⁴. Возможно, данная особенность была вызвана удаленностью от столицы городка Шишкелёва, что создавало определенные трудности в осуществлении судопроизводства по гражданским вопросам из Москвы.
   В исследуемом документе фигурирует пристав — представитель великокняжеской власти. В тексте регулируются отношения между наместником и приставом, первому из которых полностью передается прерогатива осуществлять разбор судебных исков. Буквально говорится о том, что если какие-либо 2 истца из числа населения городка обратятся к приставу с просьбой их рассудить, то пристав обязан перенаправить их к наместнику, в данном случае — Григорию Васильевичу или его тиуну, входившему в аппарат наместника и выполнявшему судебные функции. В случае невыполнения этого условия, пристав подвергался обвинению со стороны самого великого князя и лишался «езду».
   Во второй четверти XVI века г. Шишкелёв продолжает оставаться в кормлении, однако полномочия кормленщиков уже не столь велики. В этом мы можем убедиться, обратившись к «Наказному списку, данному Третьяку Котенину, с установлением взимаемых на великого князя доходов в половине Галичского наместничества» 1535–1542 гг.³⁵ По данному документу все уголовные дела: «душегубство», «татба (воровство) с поличным» и «разбой», важные судебные дела переходят в компетенцию «к городу» (имеется ввиду городовому приказчику). Также кормленщиком терялась возможность сбора «пятна» (т.е. пятенного), которое отныне платили все жители перечисленных волостей³⁶, в том числе и Шишкелёва, в пользу великого князя («держати на великого князя пятно»³⁷). В случае неуплаты пятенного вовремя следовал штраф в виде 1 рубля. Тот факт, что данному виду налога уделяется особое внимание (речь о нем идет обособленно от всех остальных вместе взятых пошлин) может свидетельствовать о его исключительном значении для великокняжеской власти с точки зрения прибыли. А получать значительные суммы великий князь мог только при условии ведения широкомасштабной торговли лошадьми, что имело место в обозначенных выше населенных пунктах.
   Анализ актового материала служилых землевладельцев дает определенные сведения для создания картины внутренней жизни города Шишкелёва, наиболее важной для нас с точки зрения исследования его социально-экономического развития. Однако информация, содержащаяся в опубликованных источниках, охватывает разные аспекты существования города, в том числе и его взаимоотношения с соседями, а также участие не только в обороне Московских рубежей, но и в наступательных походах против неприятеля.
   Шишкилёвские земли, являвшиеся северо-восточной границей Московского государства с Казанским ханством и владениями черемисов, постоянно подвергались разорительным набегам. Именно с таким событием и связано первое летописное упоминание Шишкилёва в приложении к Летописному своду 1497 года: «В лето 7044-го. Октября в 8 день приходили Татарове и Черемиса на Оунжу да на Шишкилево, да на пустыню на Болшую, да на Чюхлому, да на Глазуново, да к Галичю городу волостьми, да в Галиче половину посада сожгли, а другую отняли, да оттуду посла сила на двое в землю пошли на селца митрополии, а стояла матица близко Оусолья на Пупчеве да на Дорку || /Л. 449/ на Достофееве, а воевали Кургу да Чермагсму, да Романцов, да Залесье, да Чюдцу, да Жилино, да два Березовца, да Холм Шареев, да Лосево Рамение, да Жохово, да Турдеево, да вывоевали волости около Галича»³⁸.

Таким образом, существование Шишкилёва, как и вся внутриполитическая история Московского государства XVI века, проходит на фоне постоянной ожесточенной борьбы с одной стороны против Казани и Крыма. Другим важнейшим направлением политики великих князей была борьба против Польско-Литовского государства и Ливонского ордена, в которой принимали непосредственное участие жители Шишкилёва.
   Из «Записной книги Полоцкого похода 1563 г.»³⁹ мы узнаем, что 23 сентября на Вятку, Балахну, Кострому, Чухлому, а также в Галич, Унжу, Парфеньев, Каликино, Шишкилёво, Жохово, Судай, в «Верх-Костромьи» и к Соли Галицкой были посланы дети боярские «збирати пеших людей».
   О стратегическом значении города Шишкилёва можно судить по количеству призванных на службу людей. Самые крупные отряды из 100 человек предоставляли столицы уездов Кострома и Галич, такое же количество людей требовалось собрать с населенных пунктов, расположенных по линии Шишкилёво–Судай–Жохово–верховье реки Костромы, связанных между собой стратегически и образующих самый северный оборонительный рубеж в Галичском уезде, а также с находившейся юго-западней от него другой оборонительной линии Унжа–Парфеньев–Каликино.

Рать собиралась по полкам в 17 городах, не считая сил, которые вышли с самим царем из Москвы⁴⁰. Следует отметить, что все «сотни», за исключением костромской и галицкой, выставлялись «вполы прежнего наряду»⁴¹, то есть в половинном размере от того, что было раньше. Очевидно, что подобные наборы ратников с города осуществлялись и ранее в случае военной опасности. Из наказа головам, которые посылались для сбора ратников, мы узнаем, каких людей должен были выставить город. Требовалось, «чтоб выбрали людей на конех в саадацех, которые б люди были собою добры, и молоды, и резвы, из луков и из пищалей стреляти горазда, и на ртах ходити умели, и рты у них были у всех»⁴². Каждый ратник должен был иметь с собой следующий «наряд»: саадак, или тул с луком и стрелами, рогатину или сулицу и топорик, то есть населению приказывалось выставить людей в полном вооружении, снаряжении и на лыжах. С Шишкилёва, Судая, Жохова и верховьев реки Костромы население «збирал» Тучко Отяев, о котором известно лишь, что он являлся участником сражения при Молодях в 1572 г.⁴³ и принадлежал к новгородской помещичьей среде⁴⁴.

Таким образом, формирование целостных воинских подразделений — сотен — в составе русской армии в случае боевых действий, позволяет причислить Шишкилёв к числу так называемых «служилых городов»⁴⁵, являвшихся корпорациями служилых людей «по отечеству», испомещенных в одном определенном населенном пункте.
   В общей сложности в Полоцком походе приняли участие представители «более чем 50 служилых городов»⁴⁶. Но взятие Полоцка в 1563 г. не решило всех внешнеполитических проблем Московии, поэтому противостояние с Польско-Литовским государством и Ливонским орденом продолжалось. «Лета 7087 (1578) Декабря в 5 день Государь Царь и Великий Князь Иван Васильевич всеа Руси с сыном своим с Царевичем со Князем Иваном и со всеми бояры приговорил, как ему, прося у Бога милости, идти на свое Государево дело и на земское на Немецкую и на Литовскую землю, и которым бояром и Воеводам в котором полку быти»⁴⁷.

Разрядная книга 1475–1605 гг., опубликованная впервые Н. Новиковым в Древней Российской Вивлиофике⁴⁸ и переизданная впоследствии в советское время⁴⁹, фиксирует общее количество людей, созываемых «с земель», не указывая, как в предыдущем источнике, погородовую численность ратников. Так или иначе, видим, что к 1578 г. Шишкилёв не утратил своего значения как одного из поставщиков служилых людей, поскольку если речь идет о «государевом» походе, тем более дальнем, подобном Полоцкому, скорее всего в него выступали лучшие дети боярские, способные не только сами снарядиться на службу, но и, как считает В. В. Пенской, «посадить в седло хотя бы одного послужильца»⁵⁰.
   Подводя итог работе, необходимо сделать следующие выводы. Шишкилёвская волость имеет более древнюю историю, чем принято считать, причем именно как волость, как административно-территориальная единица, она возникла в процессе «объединения» близлежащих земель вокруг г. Шишкилёва. Отсюда разновременное упоминание в источниках города (в XVI в.) и волости (XVII в. и позже). Точное местоположение центра волости определить на данный момент невозможно, однако на помощь могут придти археологические разведки и раскопки. Невыясненными остаются также обстоятельства перехода ведущих позиций на данной территории от существовавшего некогда укрепленного городка к новому городу-крепости, получившему впоследствии название «Кологрив». Тем не менее, определенные шаги на пути изучения древней истории Кологрива были сделаны в ходе работы, продолжать которую необходимо, привлекая по возможности в дальнейшем результаты археологических исследований, а также неопубликованные архивные источники и материалы из центральных и региональных музеев.

Примечания:

¹ Белоруков Д.Ф. Деревни, села и города Костромского края: материалы для истории. — Кострома: Костромской общественный фонд культуры, Костромской региональный центр новых информационных технологий «Эврика-М», 2000. – 532 с. – С. 117, 132.
² Осипова З.И. Обрести память. Рассказы о Кологриве и кологривчанах. — Кологрив: Центр народного творчества и туризма «Горница», 2007. – 241 с. – С. 22.
³ Там же. С. 23.
⁴ Беляев В.В. История города Макарьева на Унже и о пребывании в Макарьевском монастыре Михаила Феодоровича. — СПб: Издание И.М. Чумакова, 1907. – 319 с. – С. 10.
⁵ Там же. С. 8.
⁶ Осипова З.И. Обрести память. Рассказы о Кологриве и кологривчанах. С. 21–22.
⁷ Беляев В.В. История города Макарьева на Унже. С. 8, 13.
⁸ Там же. С. 10.
⁹ Белоруков Д.Ф. Деревни, села и города Костромского края: материалы для истории. С. 117.
¹⁰ Тимганов Э. Обители веры и красоты.// Губернский дом. – 2005 – № 1–2. – С. 58–64. – С. 58.
¹¹ Йенсен Т. В. Кологрив. История./Исторические города и села Костромской области. – Кострома: «Линия График Кострома», 2004. – 222 с. – С. 82.
¹² Археология Костромского края./под ред. А.Е. Леонтьева. – Кострома: ФГУПИПП «Кострома», 1997. – 275 с. – С. 245.
¹³ Белоруков Д.Ф. Деревни, села и города Костромского края: материалы для истории. С. 118.
¹⁴ Городские поселения в Российской империи. Т. 2. – СПб: Типография товарищества «Общественная польза», 1861. – 587 с. – С. 560.
¹⁵ Толковый словарь живого великорусского языка Владимира Даля. [Электронный ресурс] – Ссылка.
¹⁶ Беляев В.В. История города Макарьева на Унже. – С. 30.
¹⁷ См.: Шпанченко В.А. Путешествие в Кологрив. – Кострома: ФГУИПП «Кострома», 2003. – 132 с. – С. 126.
¹⁸ Осипова З.И. Обрести память. Рассказы о Кологриве и кологривчанах. С. 23.
¹⁹ Цит. по: Носов Н.Е. Очерки по истории местного управления Русского государства первой половины XVI века. – М.: – Л.: Изд-во АН СССР, 1957. – 408 с. – С. 94.
²⁰ Осипова З.И. Обрести память. Рассказы о Кологриве и кологривчанах. С. 23.
²¹ Полное собрание русских летописей. Т. 28. Летописный свод 1497 г. Летописный свод 1518 г./под ред. М.Н. Тихомирова, Б.А. Рыбакова, А.И. Окладникова. – М.:–Л.: Институт истории СССР. Ленинградское отделение, Институт истории, филологии и философии. – Издательство восточной литературы, 1963. – 410 с. – С. 29, 184.
²² Административно-территориальное деление. //Государственный архив Костромской области. Справочник. Часть первая. – Кострома: ГП «Областная типография им. М. Горького», 2005. – 328 с. – С. 232.
²³ Неволин К.А. Общий список русских городов. Полн. собр. соч. Т. 6. СПб, 1859. – С. 44.
²⁴ Городские поселения в Российской империи. Т. 2. – С. 560–561.
²⁵ См. Чечулин. Н. Д. Города Московского государства в XVI в. – СПб: Типография И.Н. Скороходова (Надеждинская, д. 39), 1889. – 349 с.
²⁶ См.: Полное собрание русских летописей. Т. 7. Летопись по Воскресенскому списку. – СПб: Типография Эдуарда Праца, 1856. – 346 с. – Геогр. указатель. С. 221.
²⁷ См. например: Холмогоровы, В. И. и Г. И. Материалы для истории Костромской епархии. – Вып. 1: Галичская десятина с пригородами Солигаличем, Судаем, Унжей, Кологривом и Чухломою жилых данных церквей 1628–1710 и 1722–1746 гг. – Кострома, 1895. – 403 с.
С. 277: № 214 « 159 г. – Церковь Воскресения Христова да в приделе святых мученика Фрола и Лавра Кологривские осады Шишкиловские волости да на пустоши станут дани семь алтын четыре денги десятильничих и заезда гривна…
1746 г. – Воскресения Христова да в приделе Флора и Лавра Кологривские осады Шишкелевской волости на пустоши 78 ½ копеек».
Материалы по истории крестьянской промышленности XVIII и первой половины XIX в. Т. 1. – М.: – Л.: Изд-во АН СССР, 1935. – 427 с.
С. 199–201: Шишкилевская (Шишкиловская) волость
С. 211: Шишкелевская волость
²⁸ См. например: Белоруков Д.Ф. Деревни, села и города Костромского края: материалы для истории.
С. 201: Шишкелевская волость.
Так, «Шишкелевская волость» встречается лишь однажды, в то время как во всех остальных случаях написания данного слова употреблялась гласная «и» (Шишкилевская волость).
Стоит отметить, что подобные «опечатки» встречаются и в трудах, лишь опосредованно затрагивающих историю Кологривского края.
См. например: Сербина К.Н. Крестьянская железоделательная промышленность Северо-Западной России XVI–первой половины XIX в. – М.: «Наука», Ленинградское отделение, 1971. – 264 с.
С. 130: Шишкелевская
С. 249, 254: Шишкилевская
²⁹ См.: Древняя Российская Вивлиофика, содержащая в себе собрание древностей российских, до истории, географии и генеалогии российские касающихся./Изд. Н. Новиковым, членом Вольного Российского Собрания при Императорском Московском Университете. Изд-е второе. Часть XIV. – М.: Типография Компании Типографической, 1790. – 496 с.
С. 352: и Сышкилева
Разрядная книга 1475–1605 гг. Том III. Часть I. /под ред. Н. Г. Савича, В.И. Буганова. – М.: АН СССР. (Институт истории). «Наука», 1984. – 85 с.
С. 62: ис Ышкилева
³⁰ Щеткова О.А. Дворянский род Ошаниных./[Электронный ресурс] — Ссылка.
³¹ Жалованная грамота великого князя Василия Ивановича Григорию Васильевичу Грязному на городок Шишкелев в Галиче. 1500–05 гг. // Акты служилых землевладельцев XV–начала XVII века. Том 1. № 73./под ред. А.В. Антонова, К.В. Баранова. М.: РГАДА. «Археографический центр», 1997. – 431 с. – С. 59.
³² Веселовский С.Б. Труды по источниковедению и истории России периода феодализма. – М.: «Наука», 1978. – 342 с. – С. 218.
³³ Жалованная грамота великого князя Василия Ивановича Григорию Васильевичу Грязному на городок Шишкелев в Галиче. С. 59.
³⁴ Носов Н.Е. Очерки по истории местного управления Русского государства первой половины XVI века. С. 189.
³⁵ Наказной список, данный Третьяку Котенину, с установлением взимаемых на великого князя доходов в половине Галичского наместничества. 1535–42 гг. // Акты служилых землевладельцев XV — начала XVII века. Том 1. № 123./под ред. А.В. Антонова, К.В. Баранова. М.: РГАДА. «Археографический центр», 1997. – 431 с. – С. 97–98.
³⁶ Там же. С. 97: «А в волостях галицких, которые были за кормленщики, в заболотье, в Понизье, в Жилине, в Глазунове, в стольниче пути, в Шишкелеве, в Уньже, в Фетьковой слободке, и в Корцове в Раменье, и в Верх-Костроме, и в Жохове, и в Каликине, и в Парфеньев, и в Чутце, и в Шабале, и в Торманове, и в Шартанове, и в Конявине, и в в Волеше, и в Верхней Пустыне и Нижней…».
³⁷ Там же. С. 98.
³⁸ Дополнения к Летописному своду 1497 г. //Полное собрание русских летописей. Т. 28./под ред. М.Н. Тихомирова, Б.А. Рыбакова, А.И. Окладникова. – М.:–Л.: Институт истории СССР. Ленинградское отделение, Институт истории, филологии и философии. – Издательство восточной литературы, 1963.– 410 с. – С. 162.
³⁹ Записная книга Полоцкого похода 1562/63 года // Русский дипломатарий. Вып. 10. — М.: Древлехранилище. 2004. — C. 121 — 154.
⁴⁰ Александров Д.Н., Володихин Д.М. Борьба за Полоцк между Литвой и Русью в XII–XVI веках. – М.: «Аванта+», 1994. – 120 с. – С. 90.
⁴¹ Записная книга Полоцкого похода 1562/63 года. С. 123.
⁴² Книга полоцкого похода 1563 г: исследование и текст./под ред. К.В. Петрова. – СПб: Российская национальная библиотека, 2004. – 107 с. – С. 35.
⁴³ См.: Документы о сражении при Молодях // Исторический архив, № 4. 1959. – С. 169 – 184.
С. 178 — 179. Роспись голов в «береговом» войске М.И. Воротынского. Начало 1572 г. «С нижегородцы Тучко Иванов сын Отяев…».
⁴⁴ См.: Оленев М.Б.Прозвища посадских людей по материалам писцовых описаний русских городов XVI в. [Электронный ресурс] – Ссылка.
«Тучко Иванов Отяев помещик Новгород 1550/51 ПКНЗ». (ПКНЗ – Писцовые книги Новгородской земли. Сост. К.В. Баранов. тт. 1–3, 5. М.: Древлехранилище, 1999–2004.)
⁴⁵ Этот термин, введенный в науку впервые в 20-е гг. XX столетия А.А. Новосельским, получил широкое распространение и стал к настоящему времени общепризнанным. «Служилый город» являлся своего рода исполнительным органом в системе административных структур государства.
См.: Козляков В. Н. Служилый «город» Московского государства ХVII века (от Смуты до Соборного Уложения). – Ярославль, 2000. С. 81 – 83.
⁴⁶ Пенской В.В. Некоторые соображения по поводу статьи А. Н. Лобина «К вопросу о численности вооружённых сил Российского государства XVI в.»//Studia Slavica et Balcanica Petropolitana – 2009 – № 1–2. (5/6) – С. 102.
⁴⁷ Древняя Российская Вивлиофика. Часть XIV. С. 349.
⁴⁸ Древняя Российская Вивлиофика. С. 352: Да с государем же людей из земель, вятчан, из Галича, из Сунжи, из Парфеньева, из Каликина, из Солей, из Чюхломы, из Окологородья, из Костромы, из Корякова, из Белогородья, из Юрьевца и Испуси да с Немды и Сышкилева и из Лешова и из Жохова, из Балахны, из Ярославля, из Белаозера, из Луху, из Нижняго Новагорода, из Мурома, из Гороховца, из Кинешмы, из Мещеры с Двины, из Венеги, из Устюга, из Вычегды, из Соливычегодской, из Тотмы, из Каргополя, из Перми 4513 человек.
⁴⁹ Разрядная книга 1475–1605 гг. С. 62: Да з государем же из земель: вятчан, галичан, унжан (унжати Э), ис Парфеньева, ис Калинина, ис Суздали, ис Соли, из Чухломы (-изс Чухлолы О; и Щухломы Э), с Окологородья (Солоколагородья О), с Костромы, ис Корякова, из Белогородья, из Юрьевца, ис Кусива (Кусида У) (- нет О), из Немды (немец О), ис Ышкилева, из Лещова (и из Лешева О), из Жохова (Жехова О), из Балахны, из Ерославля, из Белоозера, из Луху, из Нижнева Новагорода (города О, Э), из Мурома, из Гороховца, с Кинешмы, ис Мещеры, з Двины (- нет О), с Вычегды, ис Соли Вычегоцкой, ис Пенега, с Устюга, ис Тотмы (Тохмы У, Х), ис Каргополя, ис Перми 4580 (4585 ) человек.
⁵⁰ Пенской В.В. Некоторые соображения по поводу статьи А. Н. Лобина «К вопросу о численности вооружённых сил Российского государства XVI в». С. 102.

Ольга Кузьмичёва