В. Леонович (8 июля 5 г.)
Какая самонадеянность! Где твое золото?
Вчера в 7 утра два автобуса и серебряная легковая тронулись в Буй. Каждый год там поминовенье Юлии Валериановны Жадовской, умершей в первой старости в 1883 году. На два года пережила мужа.
В селе Воскресенском ее могила, новенькая, в сиренях – жаль, отцвели – перед алтарем церкви, уже почти отреставрированной.
Служба уже идет, в селе народу 200 душ.
Пройду своим путем, хоть горестно, но честно,
Любя свою страну, любя родной народ,
И, может быть, к моей могиле неизвестной
Бедняк иль друг со вздохом подойдет;
На то, что скажет он, на то, о чем помыслит,
Я, верно, отзовусь бессмертною душой…
Это как Ильф с Петровым сидели на ступенях Парфенона, и в голову им приходили ВЕЛИКИЕ, НО, К СОЖАЛЕНЬЮ, ОБЩЕИЗВЕСТНЫЕ ИСТИНЫ… Да простит меня Юлия Валериановна, она и сама, верно, непрочь бывала снижать пафос – ради него самого. Потому, когда возле могилы и мне надо было сказать СЛОВA, я сказал:
Напишу ли я роман
или писем чемодан
или мысли ни единой
– слову не предам, –
есть возвышенная сфера:
совершенно все равно
в чем одна душа и мера.
Тот молчит – кому дано.
Очень милы всегда, всегда сердечны эти уездные праздники, которых не портит приблудная официальная обязательность. Нынче она следовала в серебряной машине, хотя роскошный автобус ехал полупустой. Нынче ее представлял зам-нач-деп-культуры, вручавший из собственных рук в дар буйской библиотеке книгу Дедкова «ЭТА ЗЕМЛИ И ЭТО НЕБО». Будто заботами депкультуры вышла книга! Будто рады они и ей и тому, что жил на свете И. Дедков и любил Кострому ТРЕТЬЕГО СОСЛОВЬЯ, откровенно презирая власть ЗАХВАТЧИКОВ. Вручая книгу, зам-нач-деп не сумел правильно произнести ее названье. Этого человека я видел впервые, хотя уж год с лишним был он у меня «Женька Чугунов».
У Бунина Алексей Толстой был Алешкой. У Веры Николаевны муж был Иоанн. Имя переполненное… имя полное… полуимя – кличка. Не всякое время выдержит торжественное ИМЯ – того же ИОАННА. Оно во время ВАНЕК непроизносимо. Римма Казакова, вышедшая из РИМОК, удивилась, когда Твардовский стал величать ее Риммой Федоровной – авансом… Римма, не обидься! Великий человек велик и тем, что укрупняет и возвышает ближних своих. В коридорах и кабинетах власти ОНИ делают обратное.
Да, так почему Женька?
Не поленился и достал из папки Vanitas этот шедевр – ответ департамента, прости господи, культуры – на робкое пожеланье центральной библиотеки провести мой вечер в ее читальном зале, где всегда такие вечера проводились.
«Департамент культуры и туризма администрации области рассмотрел Ваше письмо № 36 от 11.02.2004 г. и по итогам рассмотрения рекомендует довести до сведения А.А.Бугрова и В.Н.Леоновича информацию о целесообразности проведения названного творческого вечера в Литературном музее-филиале ГУК КОИАМЗ «Ипатьевский монастырь», который располагает для проведения подобных мероприятий соответствующим помещением, материальной базой, квалифицированными сотрудниками, удобным для посетителей музея и участников творческих мероприятий графиком работы.
Зам нач. деп. Е.А. Чугунов»
Бугров САНСАНЫЧ, никогда не Сашка, секретарь костромского отделения Союза писателей. ГУК КОИАМЗ, хоть и поддается расшифровке, но звучит как крик дикой птицы, ночного хищника в дебрях Амазонки. ГУК-ГУК-ГУК. – КОИАМЗ!
Одна фраза этого канцелярита включает и лукавое пожелание лучших условий для меня и очевидное вранье о помещении в Литмузее, совершенно не приспособленном для вечеров поэзии: хлопающая дверь открывается прямо на площадь. Зальчик маленький, в раздевалку надо идти сквозь него. Цель той культурной воли, что прячется за спиной Чугунова, – оградить читающую публику, в основном, студентов, от живого слова еще живых, скажем так, ТРУЖЕНИКОВ СЛОВА. (Кострома много в таких делах успела… Чем не тема для диссертации: родная власть в борьбе с родной культурой?)
С призраком за спиной Чугунова, с генератором воли, я очень даже знаком, но речь не об этой даме.
Да и не речь – только СЛОВО. Вот ИХ стиль: подставить мальчика для битья, сделать прямо обратное тому, что этот мальчик напишет. Гнусная вышла бумажонка – но быть Женьке начдепом. Я это понял по серебряной машине, по виду и словам молодого человека.
Но почему не в автобусе? Почему не с народом? И с каким народам! Одна эта бесплотная и милейшая Ирочка Тлиф – кладезь таких знаний, до которых никогда не досягнуть сочинителям подлых бумажонок. (Позвал ее в гости – не поняла…)