«Свиньин неугомонный!…»

«Свиньин неугомонный!…»

Павел Петрович Свиньин был одарён немалыми способностями. Но так уж сложилась его судьба, таким уж был его отчасти ветреный, легкомысленный характер, что ни одна из них не развернулась в полноценный талант. Его можно отнести к неугомонному племени авантюристов, искателей приключений, но не из числа злодеев.

Писатель Валентин Пикуль высказался о нём так: „Этого человека, казалось, собирали по кусочкам, словно мозаику из различных узоров смальты: окончил Благородный пансион в Москве, Академию художеств в Петербурге, плавал переводчиком на эскадре Сенявина, побывал в плену у англичан, занимался матросской самодеятельностью, стал академиком за картину „Отдых после боя князя Италийского графа Суворова“, он же писатель, дипломат, хороший литограф, и на все руки мастер… Всё это в двадцать четыре года!“

Павел Петрович Свиньин родился в 1787 году в усадьбе Ефремово Галичского уезда в семье отставного лейтенанта флота Петра Никитича Свиньина. Матерью его была Екатерина Юрьевна, урожденная Лермонтова, родная сестра дедушки великого поэта М.Ю. Лермонтова — Петра Юрьевича Лермонтова. Имения Лермонтовых находились недалеко от Ефремова, в том же Галичском уезде. Бабушкой Павла Петровича была Анна Ивановна Лермонтова, урожденная Боборыкина, которая приходилась внучкой казненного по приказу Петра I стольника Федора Матвеевича Пушкина, следовательно, Свиньин приходился родственником М.Ю. Лермонтову и А.С. Пушкину.

Павел Петрович рано потерял мать, и отец его женился вторично, а затем, еще раз овдовев, женился снова. От этих браков появились многочисленные единокровные братья и сестры Павла Петровича. (Брат — Пётр Петрович Свиньин (ок. 1784—1841), тайный советник, сенатор (1833). Похоронен на Волковом православном кладбище Санкт-Петербурга).

Обучался сначала дома, затем был отдан в Московский университетский благородный пансион, где в разные годы учились многие знаменитые люди России, закончил его с серебряной медалью. Участвовал в литературном обществе и печатался в пансионском литературном журнале.

В совершенстве изучив не только французский язык, считавшийся обязательным для светских людей, но и английский, что почиталось по тем временам редкостью, он поступил в 1805 году на службу в Коллегию иностранных дел, став секретарем канцлера графа А.Р.Воронцова и посещая занятия в Академии художеств. Год спустя был назначен переводчиком для иностранной переписки при командующем средиземноморской эскадрой вице-адмирале Д.Н.Сенявине и отплыл на корабле «Рафаил» в Адриатическое море. Шла война с Францией и Турцией, и российская эскадра участвовала в боевых действиях.

Во время длительного морского перехода на стоянках в иностранных портах он имел возможность наблюдать жизнь и нравы цивилизованных западноевропейцев. Действительно, внешние впечатления были самые благоприятные. Довелось любоваться опрятными домиками и двориками английских селян, отменными дорогами. Картина идиллическая, если бы не попадались порой у дороги виселицы с телами повешенных (в России тогда смертных казней не было более полувека).

П.П. Свиньин. Вид Кронштадтского рейда. 18 августа 1806 года. Акв., перо

Участвовал он в сражении за крепость Тенедос 12 марта 1807 года. „Рафаил“, несмотря на полученные 20 пробоин, нанёс большой урон туркам, прозвавшим корабль „ужасным чёрным“. Побывал он и в Дарданелльской баталии 10 мая 1807 года, когда в результате стремительной атаки русских судов турки потеряли до 2000 убитыми, а через месяц — в сражении у острова Лемнос, где вражеским ядром был разорван командир корабля Д.А. Лукин — легендарный „русский Геркулес“.

Однако в порту Лиссабона эскадру адмирала Сенявина блокировали англичане. Они превратились в противников после того, как в Тильзите (Восточная Пруссия) 25–27 июня Россия заключила мирный договор с Францией.

После того как был подписан Тильзитский мир, средиземноморская эскадра вернулась в Россию. Свиньина отправили в Петербург с донесениями. «Имея мало занятий по службе, я предался совершенно моей страсти к живописи», — напишет впоследствии Павел Петрович, продолживший занятия в Академии художеств. Он пишет большую картину, изображающую Суворова, отдыхающего после сражения, и удостаивается за эту работу звания академика живописи.

В столице он пробыл недолго: Летом 1811 года молодой человек получил завидное назначение в российскую дипломатическую миссию в Северо-Американских Штатах — секретарем генерального консула в Филадельфии. Согласно предписанию он должен был «за границей прежде всего снискать уважение общества, дабы создать самое благоприятное мнение о своей нации». 

Знакомясь с американским континентом, он совершает дальние поездки, пополняя свой дневник новыми записями, а альбомы — акварельными рисунками, запечатлев достопримечательности Нью-Йорка, Вашингтона, Филадельфии, Ниагарский водопад, жизнь и быт американцев. Уже в ХХ веке в Нью-Йорке вышла книга «Живописная Америка 1811, 1812 и 1813 годов в воспоминаниях Павла Свиньина» с репродукциями акварелей из его альбома..(а через полтора века ленинградский Русский музей приобрёл два альбома его рисунков с видами Америки.)

A Philadelphia Anabaptist Immersion during a Storm
Black Methodists Holding a Prayer Meeting (The Metropolitan Museum of Art)
Steamboat Travel on the Hudson River
Travel by Stagecoach Near Trenton, New Jersey
The Pennsylvania Hospital, Philadelphia
Niagara Falls — Canadian Side by Moonlight
The Chief of the Little Osages 

Война с Наполеоном и изгнание армий доселе считавшегося непобедимым полководца из России привлекли внимание американцев к далекой стране. Учитывая этот интерес, Свиньин пишет на английском языке книгу «Очерки Москвы и Санкт-Петербурга» со своими рисунками и издает ее в Филадельфии в 1813 году.

В Филадельфии Свиньин подружился с высланным в Америку французским генералом Моро — идейным противником Наполеона Бонапарта и соперником его боевой славы. В 1813 году император Александр I пригласил Моро принять участие в совместной борьбе с Наполеоном. Свиньин организовал тайный отъезд генерала из Америки в Европу на быстроходном бриге „Ганнибал“ и сопровождал его в пути. Был он рядом с французским генералом во время сражения под Дрезденом в августе того же года, когда Моро был ранен в ногу, которую пришлось ампутировать. Свиньин находился с генералом до самой его смерти 2 сентября в чешской деревеньке Лауны.

Павел Петрович Свиньин (1787—1839). С портрета Е. Гейтмана 

В том же 1815 году Свиньин совершает первое путешествие по родному отечеству — в Бессарабию. По предложению председателя Комитета министров генерал-фельдмаршала князя Н.И. Салтыкова он был командирован для обозрения и описания этого отдаленного края. Позднее в серии очерков «Воспоминания в степях Бессарабских» Павел Петрович писал, что пребывание его там «будет составлять навсегда одно из приятнейших и горестнейших воспоминаний».

Присланный из Петербурга правительственный чиновник вызвал у местных властей, ломавших головы, немалый переполох: в чем цель его поездки — только ли в описании края? Прошло всего несколько месяцев, как низложенный Наполеон бежал с острова Эльба, вторично захватил власть во Франции, был разгромлен в битве при Ватерлоо и сослан на остров Святой Елены. Как знать, не готовит ли он нового побега? Бессарабские власти могли заподозрить гораздо более вескую причину приезда Свиньина — ведь тот числился в Коллегии иностранных дел, совсем недавно находился за границей, выполняя поручения самого Александра I.

Вспомним: персонажи гоголевской комедии «Ревизор» видят в нежданном приезде правительственного чиновника «политическую причину», поскольку предполагают, что «будет война с турками» и потому начальство решило выяснить, «нет ли где измены». В уездном городке, затерявшемся в глубине России, такие рассуждения нелепы, но в Бессарабии, недавно присоединенной к России после войны с Турцией, подобные предположения были вполне уместны и убедительны.

Неудивительно, что Павел Петрович был окружен местными властями почетом и уважением. От подобного внимания у молодого человека, рассказы которого о пребывании его за границей и встречах со знаменитыми людьми во время обедов и застолий в его честь провинциальные чиновники слушали с почтением, закружилась голова. Не совсем сознавая пределы своих полномочий, Свиньин начал принимать подарки и прошения от местных жителей. Об этом стало известно в Петербурге, и спустя полгода он был отозван…

«В стране бессарабской вы оставили о себе незабвенное воспоминание», — писал кишиневский архимандрит Ириней в 1821 году Свиньину. Действительно, о нем помнили — в этом смог убедиться Пушкин, приехавший в том же году в Кишинев.

К тому времени в свет выходят очерки Свиньина о Бессарабии, которые через полтораста лет исследователи оценят как «первое и наиболее обстоятельное описание Бессарабии в русской печати». Однако насмешки Пушкина вызвало высказанное в одном из очерков предположение, что место ссылки древнеримского поэта Овидия находилось не в устье Дуная, как было известно доселе, а в Аккермане: «В 20 верстах от Аккермана находится небольшое озеро, известное под именем Овидиева… Может быть, под сению сего древнего тополя стояла хижина знаменитого изгнанника. Место сие достойно памятника».

Как пояснял друг Пушкина по кишиневской ссылке И.П.Липранди, «на юго-западе от Аккермана есть несколько небольших озер, из коих только в одном пресная вода. Озеро это названо чабанами (пастухами) «Лакул-Овиолуй», то есть Овечье озеро. Овцы по-молдавски — «овио». Очень хорошо помню, что, когда Пушкин услышал это объяснение, он расхохотался и заметил, что Свиньину следовало тут как-нибудь припутать и Лукулла».

Вопреки чаяниям Свиньина памятника удостоился не Овидий, а… он сам. Вот как это произошло. В поездках по Бессарабии нашего героя сопровождал молдавский чиновник и поэт Константин Стамати. Они быстро подружились. В память о пребывании Павла Петровича в Бессарабии Стамати даже поставил в саду перед своим домом в Кишиневе обелиск — небольшую колонну с бюстом древнегреческого поэта Анакреонта и надписью: «В память П.П.Свиньину».

Стамати и Пушкин в Кишинёве.Почтовая марка Молдовы, 1999 год

Пройдет несколько лет, и Пушкин, встретившись со Свиньиным в Петербурге, напомнит ему о поездке в Бессарабию. Подробности их беседы передал журналист К.А.Полевой:

«Пушкин стал расспрашивать о похождениях Свиньина в Бессарабии так ловко и смело, что тот вертелся, как береста на огне.

— С чего вы взяли, — спрашивал Пушкин у него, — что будто вы въезжали в Яссы с торжественною процессиею, верхом, с многочисленною свитою и внушили такое почтение молдавским и валахским боярам, что они поднесли вам сто тысяч серебряных рублей?
— Сказки, мивый Александр Сергеевич! Сказки! Ну стоит ли повторять такой вздор! — восклицал Свиньин, который прилагал слово «мивый» (милый) в приятельском разговоре со всяким из знакомых.
— Ну, а шубы вам подарили? — спрашивал опять Пушкин и такими вопросами преследовал Свиньина довольно долго, представляя себя любопытствующим, тогда как знал, что речь о бессарабских приключениях была для Свиньина — нож острый!»

После поездки в Бессарабию Свиньин продолжал числиться по Коллегии иностранных дел, но ответственных поручений более не получал. Тогда он вновь обращается к давнему замыслу «обозреть Россию с карандашом в руке».

Выходят в свет его книги «Ежедневные записки в Лондоне» (о пребывании в британской столице), «Воспоминания на флоте» (о службе в молодые годы на Средиземном море), многотомные «Достопамятности Санкт-Петербурга и его окрестностей». Рецензенты отмечали: «слог его прост, легок, приятен, иногда возвышен и силен, но всегда соответствует материи». Выпустив в 1818 — 1819 годах два сборника «Отечественных записок», состоящих из его статей и очерков, Павел Петрович в мае 1820 года преобразовывает их в ежемесячный журнал.

Эпиграф избрал патриотический:

Любить Отечество велит природа. Бог,
А знать его — вот честь, достоинство и долг.

Обращаясь к читателям журнала, Свиньин писал: „Только зная своё Отечество, россиянин может в полной мере чувствовать своё достоинство, убеждаясь опытами, что благословенное его Отечество изобилует всеми сокровищами мира, всеми прелестями природы, что в Отечестве его есть люди с необыкновенными способностями и добродетелями, достойные просвещённейших наций, и некоторые из оных доведены до столь высокой степени совершенства и в столь огромном объёме, что не существуют нигде им подобные. Только узнав всё что, можно отвыкнуть от страсти удивляться чужеземному; можно излечиться от слепого пристрастия к иностранцам и, наконец, можно с пользой и приятностью путешествовать по обширной России“.

Предполагая высокий творческий потенциал в русском народе, Свиньин объективно оценивал и полезную деятельность некоторых иностранцев в России.

Ему довелось посетить собор Св. Павла в Лондоне. Там рядом с надгробьем адмирала Нельсона находится памятник выдающемуся английскому гуманисту и филантропу, реформатору тюремного дела Джону Говарду, организатору борьбы с чумой и другими заразными болезнями, в том числе и в России. Свиньин отметил:

„Нельзя русскому не поклониться памятнику Говарда, сего друга человечества, которому и наше Отечество обязано признательностью… Когда после взятия Очакова большая часть наших войск была соединена в Крыму, кровавый понос распространился между ними. В сие время случился Говард в Херсоне, познаниями своими и пожертвованиями он прекратил заразу, но сам захворал горячкою и умер посреди тысяч оплакивающих его в чуждом государстве. Он представлен в мраморе, подающим руку помощи страждущим и несчастным“.

Особо пропагандировал Свиньин благотворительность и гуманность. Отметил он пермского врача Фёдора Христофоровича Граля, который бесплатно принимал больных с 5 до 6 часов утра, а затем целый день разъезжал по городским больницам. В двух номерах журнала за 1821 год была описана уникальная операция, совершённая Николаем Фёдоровичем Арендтом (в последующем лейб-медиком императора Николая I). Подчёркивалось, что она „нам, русским, даёт право гордиться таковым соотечественником, потому что г. Арендт получил начальное и окончательное образование своё в российских учебных заведениях — в Москве и С.-Петербурге. Подобной операции, столь благополучно совершённой, не было ещё примера в истории хирургии“.

«Отечественные записки» стали первым русским научно-популярным журналом, посвященным истории, географии, этнографии и статистике. В нем печатались произведения видных историков и писателей того времени: А.С.Шишкова, А.Ф.Малиновского, М.П. Погодина, Д.В.Давыдова, К.Ф.Рылеева. Но самым деятельным автором был сам издатель: едва ли не в каждом номере журнала появлялись написанные им произведения, среди которых значительное место занимали описания его путешествий по России.

Павел Петрович действительно много путешествовал — каждый год он уделял два месяца поездкам по родному отечеству, стоически перенося невзгоды плохих дорог и постоялых дворов. «Я удивляюсь холодности или странности людей, — писал Свиньин, — оставляющих без внимания достопамятности, находящиеся, так сказать, перед глазами их, тогда как я пускаюсь ежегодно за несколько тысяч верст для удовлетворения моего любопытства, для обозрения или изучения малейшей отечественной древности». За десять лет неутомимый путешественник объездил почти всю Россию, кроме Сибири и Дальнего Востока. Он совершил плавание по Волге и Каспийскому морю, осматривал исторические достопримечательности в Калуге, Туле, Смоленске, Воронеже, Киеве, Чернигове, побывал в Керчи, Севастополе, Одессе, посетил Прибалтику и Псков, ездил на побережье Белого моря — в Архангельск, Холмогоры и на Соловки. Это позволяло ему собирать материалы для своего будущего музея и пополнять альбомы рисунками, а журнал — новыми сведениями и очерками.

Итогом странствий, наблюдений и зарисовок стала книга „Картины России и быт разноплемённых её народов“ с иллюстрациями автора.

Издавая журнал, Свиньин ориентировал его «на все классы и сословия своих соотечественников». «Отечественные записки» выписывали и читали в разных краях необъятной России.

Павел Петрович, несомненно, был наделен дарованием очеркиста. «Господин Свиньин умел в небольшой статье, на 20, на 30 страницах рассказать все главнейшее, что нужно знать об описываемом месте, представить его и в настоящем, современном виде, и окружить важнейшими историческими воспоминаниями», — напишет о нем позднее журналист А.А.Краевский. Описания достопримечательностей прошлого воскрешали в памяти нашего героя события, некогда происходившие здесь, пробуждали мысли о славном былом. При этом под воздействием обуревавших его дум автор нередко давал волю пылкой фантазии. «Свиньин не только изучал и описывал прошлое — он творил его, — отмечает современный исследователь. — Широкая натура издателя «Отечественных записок» не могла довольствоваться скудными фактами, содержащимися в исторических источниках. Пробелы в жизнеописаниях своих героев Свиньин заполнял придуманными эпизодами, которые или логически вытекали из повествования, или были созвучны времени, или попросту удовлетворяли общей идее сочинения».

Отметив сорокалетие, Свиньин решает обзавестись семьей. В конце 1828 года он женится на Надежде Аполлоновне Майковой (1803—1857), дочери литератора, директора петербургских императорских театров Аполлона Александровича Майкова (1761—1839) и Натальи Ивановны, урождённой Серебряковой (1768—1832). А дочь супругов Свиньиных Екатерина (1829—). позднее станет спутницей жизни известного писателя Алексея Писемского (1821—1881).

В 1829 году Свиньин печатно заявляет, что «оканчивает странствия свои по Отечеству». В 1830 году прекращается издание «Отечественных записок», недавно отметивших десятилетие существования. Павел Петрович решает обработать свои многочисленные путевые очерки и объединить их в многотомное издание «Живописные путешествия по России» со своими рисунками. Требовала завершения и фундаментальная «История Петра Великого» в шести томах, над которой он работал с середины 1820-х годов.

Свиньин удаляется от шумной столичной жизни и уезжает на родину — в костромской край. В центре Галича он приобрел каменный двухэтажный дом, украшенный фронтоном и пилястрами, а в шести верстах от города — небольшую усадьбу.

В 1830 году Свиньина избрали членом Академии художеств, через несколько лет — членом Российской Академии наук. Он увлеченно собирал с 1819 г. во время путешествий материалы для своего Русского Музеума: предметы старины, памятники русской культуры. После семи лет неустанных поисков новых экспонатов музей, разместившийся в самом центре Петербурга, на Михайловской площади, и занявший большую часть комнат в квартире Свиньина, был открыт для посещения всех желающих. Наибольший интерес в художественном разделе представляли картины, рисунки и скульптуры К.П.Брюллова, О.А.Кипренского, А.Г.Венецианова, В.А.Тропинина, А.О.Орловского, С.Ф.Щедрина, Ф.И.Шубина, М.И.Козловского, в историческом разделе — рукописи М.В.Ломоносова, А.В.Суворова, Екатерины II, а также старинное серебро, монеты, медали и жетоны, минералы (415 наименований), древние рукописные документы, около 200 иностранных книг, „до России относящихся“, и 1200 книг на русском языке.

Это был первый российский национальный музей, призванный пробуждать у сограждан чувство гордости за свое отечество. Посетителей музея встречала картина, принадлежавшая кисти Тропинина и изображавшая Свиньина на фоне Ниагарского водопада. Павел Петрович не мог не удержаться, чтобы не похвалиться новыми экспонатами перед знакомыми. Увидав из окна кого-нибудь из приятелей, наш герой выбегал из подъезда с возгласом «Мивый! Мивый!» (он картавил) и уводил невольного посетителя в свой «музеум».

В 1833 г. А.С.Пушкин позаимствовал у Свиньина и его «Музеума» рукописи XVIII века для работы над «Капитанской дочкой», но отношения поэта к Свиньину было все-таки шутливо-пренебрежительное. Он даже написал эпиграмму «Собрание насекомых» (1827 г.), но общительный Павел Петрович не обращал внимания на обидные шутки поэта. Свиньин всегда относился к Пушкину с пиететом. После поездки в Бессарабию их личное знакомство стало достаточно тесным: они бывали друг у друга, участвовали в одних литературных мероприятиях, встречались на обедах и балах, свои произведения публиковали под одной обложкой в «Памятнике отечественных муз» (1827 г.), в «Невском альманахе» (1828 г.), в «Радуге» (1830 г.). Свиньин страдал страстью к преувеличениям — и в своих сочинениях, и в разговорах. Склонностью к хвастовству Павел Петрович, видимо, отличался с детства. Пушкин изобразил его в сатирической сказке «Маленький лжец»: «Павлуша был опрятный, добрый, прилежный мальчик, но имел большой порок. Он не мог сказать трех слов, чтоб не солгать. Папенька его в именины подарил ему деревянную лошадку. Павлуша уверял, что эта лошадка принадлежала Карлу ХII и была та самая, на которой он ускакал из Полтавского сражения. Павлуша уверял, что в доме его родителей находятся поваренок астроном, форейтор историк и что птичник Прошка сочиняет стихи лучше Ломоносова. Сначала все товарищи ему верили, но скоро догадались, и никто не хотел ему верить даже тогда, когда случалось ему сказать правду».

Как известно, замысел «Ревизора» Н.В.Гоголю подарил А.С.Пушкин. По свидетельству профессора Московского университета О.М. Бодянского, вечером 31 октября 1851 года в доме С.Т.Аксакова «Гоголь при разговоре заметил, что первую идею к «Ревизору» ему подал Пушкин, рассказав о Павле Петровиче Свиньине, как он в Бессарабии выдавал себя за какого-то важного петербургского чиновника», и дал даже черновой набросок: «Свиньин Криспин приезжает на ярмонку в N губернию – его принимают за (слово неразборчиво). Губерн (атор) честный дурак, губ(ернаторша) с ним проказит – Крисп(ин) сватается за дочь».

В личности Свиньина было немало и хорошего, и дурного. Но Гоголь был сатириком — приступая к созданию комедии, он взял для главного героя только негативные качества его прототипа, которого хорошо знал.

«Хлестаков вовсе не надувает, — писал о своем герое Гоголь, — он не лгун по ремеслу; он сам позабывает, что лжет, и уже сам почти верит тому, что говорит». Таким был и прототип гоголевского персонажа.

Разумеется, Павел Петрович читал в журналах о премьере в Александринском театре комедии Гоголя «Ревизор», а быть может, даже видел ее на сцене. Узнал ли он себя в главном герое? Об этом можно только догадываться: дневник, который он вел в те годы, не дошел до нас.

«И наш брат, грешный литератор, окажется подчас Хлестаковым». Эти слова Гоголя невольно приходят на память, стоит лишь представить человека, который словно сам напрашивается в прототипы главного персонажа «Ревизора» — «имевшего ко лжи большое дарованье» Павла Петровича Свиньина. 

Ф. Моллер Портрет Н.В. Гоголя.

Издатель «Отечественных записок» был единственным из столичных литераторов, с которым выпускник Нежинской гимназии высших наук Николай Гоголь-Яновский познакомился еще до приезда в Петербург, когда Павел Петрович во время поездки на Украину побывал в Полтаве. Тогда же в записной книжке Гоголя появился план будущей статьи о Полтаве, заказанной ему Свиньиным для своего журнала.

Начатое на Украине знакомство продолжилось в Петербурге. 2 февраля 1830 года Гоголь писал матери: «…Ради Бога, если будете иметь случай, собирайте все попадающиеся вам древние монеты и редкости, какие отыщутся в наших местах, стародавние старопечатные книги, другие какие-нибудь вещи, антики, а особливо стрелы, которые во множестве находимы были в Псле. Я помню, их целыми горстями доставали. Сделайте милость, пришлите их. Я хочу прислужиться этим одному вельможе, страстному любителю отечественных древностей, от которого зависит улучшение моей участи. Нет ли в наших краях каких записок, веденных предками какой-нибудь старинной фамилии, рукописей стародавних про времена гетманские и прочего подобного?»

Этим вельможей был Свиньин, пополнявший коллекции своего музея. Не без его влияния Гоголь, дебютировавший в литературе романтическими творениями — стихотворением «Италия» и поэмой «Ганц Кюхельгартен», посвященными странам, никогда еще не виденным юным автором, обращается в новых произведениях к описанию родной Украины.

В февральской и мартовской книжках «Отечественных записок» за 1830 год была напечатана повесть Гоголя «Басаврюк, или Вечер накануне Ивана Купала» — первая из будущих «Вечеров на хуторе близ Диканьки». Однако автор, вероятно, был не очень обрадован этой публикацией: повесть появилась в журнале без его имени, но с «исправлениями» Свиньина, старавшегося «пригладить» стиль и заменившего украинские слова русскими. Что же касается статьи о Полтаве, то она появилась в журнале под заголовком «Из живописного путешествия по России издателя «Отечественных записок» — как принадлежащая перу Свиньина. Он не присвоил чужое произведение, но при написании своего очерка использовал текст Гоголя.

Включив позднее повесть «Вечер накануне Ивана Купала» в сборник «Вечера на хуторе близ Диканьки», Николай Васильевич устранил все «исправления» Свиньина и устами пасечника Рудого Панька высмеял самоуправство редактора, иронически причислив его к разряду «тех господ — нам, простым людям, мудрено и назвать их: писаки они — не писаки, а вот то самое, что барышники на наших ярмарках. Нахватают, напросят, накрадут всякой всячины, да и выпускают книжечки не толще букваря каждый месяц или неделю».

Свиньин оказал большую помощь и поддержку талантливым людям — выходцам из народа. Именно при самом живом его участии, по его рекомендации, уроженцы костромского края братья Чернецовы были приняты на учебу в Петербургскую академию художеств и впоследствии стали известными художниками.

Семь часов вечера (Свиньин П.П., Чернецов Григорий, Чернецов Никанор, Лангер В., Сапожников, гравюра, Кашин)
Кашин. Свиньин Павел Петрович (Морозов А.В. Каталог моего собрания русских гравированных и литографированных портретов. М., 1913, Т.4)

Лишившись доходов от издания журнала, Свиньин решает обратиться к сочинению романов — модного в то время литературного жанра. Однако его новые произведения не имели успеха. Писал он исторические романы: „Шемякин суд“, „Ермак, или Покорение Сибири“ и другие

В апреле 1839 года во время очередного приезда в Петербург Павел Петрович скоропостижно скончался.

Писатели-западники недолюбливали Свиньина. Поэт П. Вяземский назвал его в эпиграмме расчётливым любителем чинов, восклицающим: „Я не поэт, а дворянин!“ Другую эпиграмму сочинил на него литератор А.Н. Измайлов:

Пусть Павлушка — медный лоб
Дураков морочит,
Лжёт бездельник, как холоп,
Обмануть всех хочет… (и т. д.)

Он же посвятил Свиньину басню „Лгун“, впрочем, тоже не блещущую остроумием и умом.

Павлушка — медный лоб
(приличное прозванье)
Имел ко лжи большое дарованье…
Однажды этот лгун бездушный
Рассказывал, как в Тюильри
Пускали шар воздушный:
«Представьте, — говорил, —
как этот шар велик
Клянуся честию, такого не бывало!
С Адмиралтейство! Что? Нет, мало!»

В корзине невиданного шара, по словам героя басни, разместились «пять тысяч человек стрелков и музыканты всех полков», на запуске присутствовал сам Наполеон, а шар, изготовленный русским умельцем, пролетев добрые семьсот верст, приземлился на севере Франции, в Кале.

Вот как охарактеризовал его С.М.Сомов в 1823 г. в «Сатире на северных поэтов»:

Хвала, неукротимый лгун,
Свиньин неугомонный,
Бумаги дерзостный пачкун
Чужим живиться склонный!
Писатель, химик, астроном
И дипломатик славный,
Художник, врач и эконом,
Во всем нулю лишь равный.

Судя по всему, „прогрессивисты“ западники считали его сумасбродом и невеждой; не может же здравомыслящий человек, побывавший в Америке и Западной Европе, отстаивать самобытность России и утверждать, будто она в чём-то не уступает цивилизованным государствам!
Говорят, в Пажеском корпусе один паж пожурил другого за непочтительное высказывание в адрес России:

— Какой же вы после этого сын отечества!

И услышал в ответ название двух периодических изданий:

— Я не „Сын Отечества“, я „Вестник Европы“.

Однако прошло несколько десятилетий, и русские писатели, учёные, художники, композиторы получили мировое признание. Прав оказался Свиньин. Увы, ему не довелось убедиться в этом.

…Много воды утекло с той поры, грандиозные изменения происходили в государстве Российском. Но в памяти поколений Свиньин остался странной и нелепой фигурой безудержного враля, квасного патриота, помещика-ретрограда и реакционера.

Автор знаменитого в XIX веке памфлета „Дом сумасшедших“ литератор Л.Ф. Воейков выразился о нём так:

Вот чужих статей писатель
И маляр чужих картин,
Книг безграмотный издатель,
Северный орёл — Свиньин.
Он фальшивою монетой
Целый век перебивал
И, оплёванный всем светом,
На цепи приют сыскал.

Вот уж поистине „злые языки страшнее пистолета“. По странной прихоти судьбы чаще всего именно демократы и либералы клеветали на своих политических оппонентов. И если его допустимо называть „маленьким лгуном“, то они не гнушались и большой ложью. Ведь писал-то свои статьи Свиньин сам, так же как рисовал картины.

Когда знакомишься с его биографией и трудами, то всё более отчётливо возникает в сознании образ образованного, мужественного, много испытавшего и повидавшего русского человека, не обделённого талантами.

Возможно, он был слишком увлекающейся, отчасти авантюрной и чудаковатой натурой. Порой старался ошеломить слушателей небылицами. Но не гонялся за выгодой или славой, подобно большинству авантюристов, и не стремился достичь высот на каком-то одном, как тогда говорили, поприще. Но и того, что он создал, достаточно, чтобы имя его — не слишком благозвучное — произносили с уважением.

Ссылки:

http://www.kultura-portal.ru/tree_new/cultpaper/article.jsp?number=824&rubric_id=210

http://www.argentinainf.ru/argentinas-252-1.html

http://www.rulex.ru/rpg/portraits/24/24857.htm

http://www.mystudios.com/artgallery/P/Pavel-Petrovich-Svinin/Pavel-Petrovich-Svinin-oil-paintings-1.html

http://www.metmuseum.org/search-results?y=3&x=10&ft=Svinin&rpp=10&pg=4

https://www.liveinternet.ru/users/4000579/post222839030

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Этот сайт использует Akismet для борьбы со спамом. Узнайте, как обрабатываются ваши данные комментариев.