К. Гринберг. Театр в Костроме. // Пантеон. Журнал литературно-художественный. – 1853 г. – № 3. Март. Санкт-Петербург. — С. 20-24.
Провинцияльные театры в России.
В последнее время Кострома несказанно богата удовольствиями: театр, благородный спектакль, балы в доме Собрания и в частных домах, маскарады, гулянья, концерты, московские цыгане – все! Желать нельзя более! Взглянув на этот перечень наслаждений – всякий может думать, что скука в Костроме вещь необыкновенная. Но кто так думает, тот ошибется, и ошибется жестоко. Скука здесь дело обыденное и на частных вечеринках, и на больших пирах. У нас от скуки играют, от скуки зевают, от скуки бегают и непременно попадают на нее. Если же Кострома теперь веселится, так это дело случая, стечение разных непредвиденных, и следовательно, не входящих в обыкновенный, вседневный разсчет обстоятельств.
Новости театральныя и хороши, и дурны… К числу первых отнесем приезд новаго актера: г. Гумилевскаго с женою и актера Чернышева. Последний человек с большим дарованием, и именно такой, в каком нуждалась труппа: амплуа его никем не было занято, за неимением кандидатов, и по этой причине многия прекрасныя пьесы оставались нетронутыми и неизвлеченными из пыли театральнаго архива. Г. Чернышев комик, вполне удовлетворяющий своему назначению. Мы даже смело назовем этого актера художником, какой нужен в так называемых классических пьесах, в которых тонко и с глубоким знанием человеческаго сердца очерченные характеры требуют художественной отделки, понимания этих характеров и изучения самой природы человеческой. Он играл Гарпагона в Мольеровой пьесе «Скупой», и надо отдать ему справедливость, что одна эта роль доставляет ему заслуженную похвалу и благодарность со стороны публики. Здесь не помогает рутина, здесь фарсы и пошлые куплеты, сказанные на распев, с особенным ударением, не являются на выручку бездарному актеру. Гарпагон тип, тип многосторонний и требующий основательнаго и долгаго изучения. Ухватки, увертки, гримасы, дрожание мускулов и судорога их не дадут нам вернаго понятия о характере Гарпагона; один только талант сильный, находчивый, одаренный пониманием и восприятием человеческой страсти, может передать его. За эту роль может взяться или смелость, или истинный талант. Приятно сознаться, что г. Чернышев выполнил эту трудную задачу с честью, и заставил публику, так легко скучающую в классических пьесах, с удовольствием и лестным для актера вниманием следит за ходом мольеровскаго «Скупаго». В особенности г. Чернышев хорош был в последней сцене третьяго действия. Надеемся, со временем, если он останется в Костроме, сообщить об нем подробнее. К неприятным вестям принадлежит отъезд г. Садовскаго, Беляева и четы Докучаевых, которые, по разным недоразумениям с антрепренером, оставили наш город. Скажем им спасибо за доставленное нам удовольствие и пожелаем им счастливаго пути!
В остальном составе труппы замечается, как и прежде, все тот же недостаток в женских персонажах на роли любовниц и вообще молодых девиц. Вообще хороших актрис здесь слишком мало в сравнении с составом труппы; оттого многия пьесы идут дурно, а другия остаются совершенно неисполненными. Пренебрежение этой частью дает нам право вывести заключение, что г. Соловьев, антрепренер труппы, худо понимает свою собственную выгоду и вообще немного смыслит в театральном деле.
Г. Платонов, молодой человек прекрасной наружности (это, впрочем, нелишнее условие для актера в ролях первых любовников), недавно поступивший на сцену, подает пока только надежды на будущее. Если он оставит некоторую манерность, которая сильно проявляется в его пении куплетов, станет тверже выучивать свои роли, и будет подражать более природе, то, быть-может, со временем приобретет имя полезнаго актера.
К ужасу всех меломанов, на нашей сцене кочует цыганский табор. Примадонны, весьма старыя, любопытныя только для антиквария, заглушают всех своим диким, неистовым ревом. Репертуар у них очень беден, но грудь, к несчастию, очень здорова. Удивляемся, и, простите нашему профанизму, не понимаем, кому этот крик и гам могут нравиться. Животное, находясь под пыткой истязания, не может кричать неистовее, пронзительнее этих дикарей. Как бы они хорошо сделали, еслибы оставили нашу маленькую сцену, сказав себе: «Мне душно здесь – я в лес хочу!» Туда им и дорога!
Как-будто в насмешку, судьба прислала нам концертиста, играющаго на гитаре. Кажется, контраст не может быть разительнее!
Г. Соколовский артист в полном смысле этого слова, на таком бедном и неблагодарном инструменте, как гитара, удовлетворил всех вполне; публика была в восхищении от его игры «Рондо» из оперы «Пуритане», с акомпаниментом фортепьяно, выполнено было с большим эффектом «Carnaval de Venise» забавлял нас, как подражание, как фокус-покус, но отнюдь не как музыкальная пьеса. Carnaval неподражаемая, кокетливая, восхитительная пьеса на скрипке, но на гитаре – это тыква в-сравнении с ананасом!
Приятным долгом считаем известить о двух благородных спектаклях, заслуживающих похвалу, как по выполнению их и наслаждению, ими доставленному, так и по своей благодетельной, благородной цели. Первый был дан в пользу костромскаго детскаго приюта, второй в пользу детскаго приюта и бедных жителей города Костромы. Благодарны мы должны быть, как г. Начальнику губернии, принимавшему такое деятельное участие в составлении их, и всем участвующим, за их прекрасную игру, так и нашей публике, с такою готовностию и усердием поддержавшей это истинно благородное предприятие. Задолго до дня спектакля не было возможности добиться билета: все ложи и кресла были заняты, несмотря на высокую цену.
Выбор пьес во втором спектакле (о первом не говорим, потому что нам не удалось быть в нем) был самый удачный: «Женитьба Гоголя» «Богатый холостяк и двое женатых» «Путешественник и Путешественница» и разнородный, прекрасный «Дивертисман».
Роль Подколесина была выполнена известным нашим писателем А.Ф. Писемским, в высшей степени превосходно; мне кажется, нельзя и опытному артисту вернее и лучше олицетворить этого нерешительнаго флегматика Подколесина, каким представил его г. Писемский. Это был тип, срисованный верною рукою художника с натуры; вы позабыли бы, что действие происходит на сцене – вам непременно показалось бы, что пред вами сам нерешительный Подколесин, со всем своим тревожным спокойствием. Г. Писемский не играл Подколесина, а весь переродился в него. Превосходна была особливо сцена молчания с невестой (в третьем действии), которая была передана с неподражаемым юмором. Хлопотун Кочкарев (граф А.Д. Толстой) был преуморителен, и с таким искусством смешили публику он и моряк Жевакин (А.А. Потехин) в первом действии, что вся публика разразилась единодушным, гомерическим хохотом. Редко удавалось мне слышать на сцене такой, в высшей степени натуральный, хохот, каким владеет г. Потехин; нет возможности удержаться, по неволе расхохочешься, сам не зная чему.
М.И. Готовцева, в роли Феклы Ивановны была прелестна; не постигаю, где ей удалось перенять ухватки и увертки настоящих свах.
Г. Колюпанов (экзекутор Яичница), г. Н.В. Калычев (гостинодворец Стариков), выполнили свои роли прекрасно и с большою ловкостью.
Сцена молчания (во втором действии), где все женихи на лицо, уселись и не знают, с чего начать разговор с предметом общаго обожания, Агафьею Тихоновной (супруга г. Писемскаго), была истинно художественная сцена, возбудившая общий восторг. Вообще пьеса шла, как нельзя лучше, и была принята отлично.
Г. П.А. Сальков (в роли Морошки в Богатом Холостяке) и г. Н.П. Лопатин (Чухломский в той же пьесе) были до того хороши каждый в своем роде, что право не знаю, которому из них отдать преимущество. Роли свои они знали прекрасно, рисовались под их с редким искусством, и выдержали до конца характер. Игра их развязна и доказывает большой навык и прекрасный талант. Роль слуги Алексея была выполнена г. А.М. Зузиным мастерски. –
Г-жи Н.В. Голоушева (Цветкова в «Богатом Холостяке» и «Путешественница»). К.И. Матюнина (Прибирохина), Е.П. Писемская (Агафья Тихоновна в «Женитьбе»), Ф.А. Владимирова (Арина Пантелеймоновна в «Женитьбе»), девица В.Ф. Жолова (служанка в «Богатом Холостяке», Дуняша в «Женитьбе», трактирщица в «Путешественнике»), заслуживают полную благодарность за свою прекрасную, развязную, ловкую игру.
А.А. Потехин, потешивший нас до нельзя, как моряк Жевакин в «Женитьбе», привел всех в восхищение в девертисмане, декламируя разсказ охотника из водевиля: «Век живи, век учись, или женихи». Он неподражаемо и с таким одушевлением передал эту сцену, что никто не мог устоять против могущества его таланта. Не знаю, может ли кто-нибудь после него взяться за эту роль – он не знает в ней соперников!
Вот краткий очерк этого прекраснаго в эстетическом отношении вечера. Общество в театре было самое изысканное; дамы все в прелестных нарядах, с истинным удовольствием просидели до перваго часа по полуночи.