Скверный сон

Это когда он наяву. И когда тянется год, два, три…

Я думал в то оскверненное время: лет 30 пройдет, и мне не поверят, что…

– Георгий Мокеевич, я прошу Вас позаботиться о сохранении Музея Корнея Ивановича.

– Такого музея, Дмитрий Сергеевич, не существует.

Академик Лихачев и писатель-лауреат Марков медленно прохажи­ваются по улице П.Павленко в писательском поселке Переделкино. Марков – Первый секретарь СП СССР. Их разговор передава­ла мне Лидия Корнеевна во время того скверного сна. Что он скверный, можно убедиться, полистав книгу Л.К. «Процесс исклю­чения». Деталь: «33 богатыря, 42 секретаря» за длинным столом, сидят. Пожилая женщина в сильных очках на слепнущих глазах стоит перед Большим Секретариатом. Ее исключают из рядов. Она волнуется и выпускает из рук листочки с ответными аргументами. Листочки планируют и укладываются к ногам сидящих. Пауза. Никто не шевельнулся, и вот сама Лидия Корнеевна едва не ползает по паркету Дома Ростовых, собирая свои записки…

– Не надо, прошу Вас… Сейчас я разревусь…

Солженицын не в силах дослушать до конца этот рассказ. Этот бравый капитан артиллерии, этот опасный для своих палачей зэк, этот силач…

Дурной сон о домах Чуковского, Пастернака, Цветаевой длился лет 8. По закону, по Уставу Литфонда со смертью одного арен­датора его дача переходит к другому. Умер Корней Чуковский, но жив Юрий Верченко, оргсекретарь СП. Дачка неказистая, забор-штакетник никакой, библиотека, собранная и построенная Чуковским, сгорела – на этом месте и возникнет капитальное соо­ружение дворца, каменный забор охватит весь участок и часть леса, где и штакетника нет…

Тверд (суров) закон. ДУРА ЛEKC по латыни. И впрямь дура. Литфонду невдомек, что одни только переиздания Чуковского вдесятеро превысили стоимость дачи, что на этих отчислениях Литфонд разжирел. Разжирел и поглупел. Нет худа без добра: по ходу той постыдной тяжбы заметнее стали люди, соборная добрая воля которых позволяет ска­зать, что ОБЩЕСТВЕННОСТЬ в брежневские годы УЖЕ БЫЛА.

– Аркадий Исаакович, в городе Видное в суде разбирать будут иск Литфонда к Чуковским. Музей погибнет. Приезжайте, пожалуйста, к такому то часу такого-то дня, сядьте в первый ряд и Вашими широко расставленными глазами посмотрите на каждого из судей…

– Сочту за честь.

Райкин приехал, судьи пронюхали, кто да кто будет среди публики – и – суда не было. Как в северной сказке: «Пошел Михайло на озеро, доходит до озера, до озера не доходит».

Судьи ретировались, завидев черную машину Райкина.

Где взять нам нынче Райкина? Где взять Ираклия Андроникова, который с больничного одра звонил в ЦК и просил сохра­нить дома Чуковского и Пастернака. Где взять Лихачева, на месте которого сидит Никита Михалков? Корифеи ушли, сатира и юмор опошлились, аргументы самые серьезные преврати­лись в звук пустой… Дрожь пробирала, страшно становилось, когда Райкин КАК БЫ МЕРТВЕЯ, но ускоряя движенья, изображал флюгер, послушный всем ветрам политики.

СКВЕРНЫЙ АНЕКДОТ, повторяемый сегодня с костромским Литмузеем губернской властью, отбрасывает память в те годы. Абсурд тех лет жив и здравству­ет. На обложке предсмертной книги Игоря Дедкова значится: «Заметки о нашей быстротекущей абсурдной жизни».

Не слабо – такие слова да на обложке!

Закон жизни – абсурд?

Составляя последнее письмо «Глубокоуважаемому товарищу Леониду Ильичу Брежневу», страниц в полста, я привел десятка два отзы­вов из Книги посетителей музея. Там были детские каракули тех, кто еще жил в сказках Дедушки Корнея, были литературоведы, историки, фантасты, детские писатели, политики, зарубежные гости* – все оставили в книге свои чувства, мысли; впечатления о замечательном музее.

* Нейдет из памяти один японец, написавший, что имя Чуковского стоит в ряду великих гуманистов мира: Корчака, Гааза, Швейцера, Ганди, Толстого, Диккенса…

Музее БЕЗЗАКОННОРОДЖДЕННОМ, но живом. К нему со всех сторон нашей необъятной тянулись тропы. Со всех континентов мира. И дрогнул тот закон. Струсили судьи, выказав главную эмоцию, ими руководящую: страх. Ныне страха поубавилось, но на этот участок души поселили наглость и корыстолюбие. Начальник Департамента культуры распорядился с Марии Чапыгиной, инвалида с детства, взыскать плату за презентацию ее книжки в стенах Литмузея. За день до Чапыгиной состоялся вечер, посвященный пушкинской дате 10 февраля. Сколько же Пушкин задолжал Конопатову? И те десятки костромичей, не чуявших чистогана и доверчиво представлявших свои творенья, теперь должны раскошелиться. А как быть с теми, кто умер?

О покушении на Чапыгину я сказал Губернатору – Виктор Андрее­вич, кажется, покраснев за своего начдепа, записал в блок­нот эту инициативу. Одобрить? Запретить? Ну конечно – запретить. Много ли корысти в Маше Чапыгиной?

Внутри конфликта с Литмузеем шелестят крупные купюры – иначе откуда столько праведной страсти у тех, кто этот наш «Колонный зал» хочет оккупировать?

Так кто же разбудит нас от скверного сна?

В Дни славянской письменности в Костроме, выбранной для Праздника изо всех российских городов, Станислав Стефанович Лесневский записывает в «летопись» музея, которому нынче 10 лет:

Выставка заставляет изумиться духовному богатству России, взятой через «костромское окно». Подготовленная любовно, профессионально, на одном дыхании, вся экспозиция, насыщен­ная: редчайшими, уникальными музейными ценностями, будет радовать, просвещать, вдохновлять костромичей и гостей города. Изумительное здание вновь восхищает нас, найдя достойное применение…

Лесневского знаю давно по работе в Комиссии по охране памятников культуры – «Ox-памятники» – невозможно суммировать сделанное лично им для: Ахматовой, Гумилева, Блока, Пастернака, Цветаевой, Чуковского, нашего Дедкова. Несколько особняков Старой Москвы уцелело благодаря усилиям Стасика. Из писем «наверх», сочиненных им, можно составить книгу. Его жизнь – жизнь В ПОДВИЗЕ, как писали когда-то. В переводе на язык нашей действительности это жизнь в СКВЕРНОМ СНЕ – где сновидения неутомимо сменяют друг друга без малого сотню лет.

«На своей тетради я увидел след человеческого копыта» – Блок в разоренном Шахматове. Лесневский не может стирать такие следы, но может уберечь дорогие ему вещи от дальнейшего caмо-cвинствa. Личное усилие значит много.

Берегите музей! Это огромное богатство и достояние нашей народной культуры.

Необычайно яркое впечатление… Спасибо создателям и городским властям…

Бояршина, Румянцева, студентки КГПГУ

В высшей степени профессионально, живо и увлекательно Павел Борисович Корнилов вел рассказ о литературной жизни Костромы 18 – 19 вв.

Кафедра литературы, студенты КГПУ

Группа ребят и воспитателей школы-интерната для слепых и слабовидящих детей выражает восхищение любовью, трепетом и даже патриотизмом создателей выставки…

Подписи неразборчивы. Дата 19.12.96.

Пробег по географии: откуда они, гости Музея?

Москва, Нерехта, Воронеж, Екатеринбург, Новокузнецк, Таллинн, Пермь, Саратов, Н.Новгород, Владимир, Житомир, Волгоград, Нарва, Днепропетровск, Казань, Зарубежье.

Спасибо хранителям музея… Жива Великая Русь!!!

Спасибо Елене Васильевне Сапрыгиной за столь интересное живое собеседование, за высокий профессионализм.

Здесь Русью пахнет!

Несколько подписей и города: Москва,

Печора, Баку. 17. 8. 97.

…В России не умирают энтузиасты, сохраняющие русскую культуру… Великая благодарность сотрудникам музея, особенно П.Б.Корнилову.

ВСЕ ПОЁТ! Спасибо!

Московские и петербургские критики,

участники 5 фестиваля драматургии

Островского – 9 подписей, 23.4.98.

… Добра, света, возможного процветания, а пока – терпения.

Алла Андреева

Год, кажется 98. Я встречал Аллу Александровну, прибывшую в Кострому на теплоходе «Юрий Андропов». Глава КГБ теперь возит бывших зэков. Один из вечеров А.А. была мне оказана честь провести. Неисповедимая русская жизнь! В Петрозаводске открыли памятник Андропову. «С любовью от ваших зэков» двое пожилых людей возложили ему венок. За что и были развезены по домам СОТРУДНИКАМИ, оценившими юмор. А может, и не сразу по домам – как знать?

Слепота одолела Аллу Александрову – но не старость. Летящей, алертной была ее походка. Вот кто мог бы учить ходить наших девушек. «Ты не ходишь, а трюхаешь!» – это я своим девятиклассницам в Петрецовской Boxомской школе. «Посмотри на Веру Афанасову – как она себя несет!»

Прекрасные энтузиасты и рассказчики работают здесь! Они завораживают внимание своими глазами и словами. Это Валентина Павловна Кузьмина, это Надежда Викторовна… До новых встреч!

Школьники 10-11 кл. Нерехта

… Мы покидаем музей с гордостью к нашему городу, краю и людям…

Кружок туризма и краеведения

при школе № 17 4.5.97

Еще пробег: кто да кто все это пишет:

Министр культуры, критик, литературовед, искусствовед, ученики от 3 до 11 классов, инженеры, судомеханики, монах о. Иван, профессора и студенты, историк, писатели, художни­ки, сотрудники известного ведомства, опознаваемые по стилю, механизаторы, врачи, селекционеры… Родители – от имени детей – таких много. В общем, НАРОД, господа, наступающие на горло – не себе, конечно. Нам. Нехорошо, господа. Поберегите себя, имена свои. Не то придется поделиться с вами бессмертием.

Господа, наступающие на грабли.

… 25 мая 2001 г.

С Днем рождения Музея! Дорогие работники чудесного Музея! Мы очень рады, что побывали в вашем литературном доме. Он достойно представляет ваш город – чудом сохранившийся прек­расный уголок нашей страны. В этих стенах особенно четко пони­маешь, скольких талантливых людей родит русская земля. Понимаешь, какважно хранить память об этих талантах, а иначе не появятся новые.

Удачи вам во всем, дорогие костромичи, долгой жизни, светлой жизни вашему Городу и вашему Музею.

С глубоким уважением,

преподаватели Московского университета

А.И.Строгова, Л.А.Кондрашова

Как уст прекрасных без улыбки,

Без грамматической ошибки

Я речи русской не люблю…

Почему так? Грамматика– дело наживное, приходит с годами. Не всякий сохраняет в себе непосредственность и правдивость юного возраста. Иногда ошибки дороже правописания. Дочь моя, получив два гуманитарных образования, продолжает писать «женЬщина»: папа поощряет такиесчастливые моменты. Мягкий знак сообщает милую мягкость понятию, иулыбка здесь весьма уместна – не так ли? «Весной все человечество сеет лен» – пишет мой ученик, и я гово­рю: «Витя, когда бы так! Но ты молодец». Алеша писал грамотнее, сегодня он начальникдепартамента образования – Алексей Алек­сандрович Герасимов. Видимо, он учился на чужих ошибках – способность довольно редкая.

Умилительно косноязычие, иногда трогательное до слез, в этих отзывах. С ДУХОВНЫМ ВНИМАНИЕМ… Работники музея. ОЧЕНЬ ВЛЮБЛЕНЫ в свое дело… Спасибо ЗА СОХРАННОСТЬ БЫТИЯ… ВЗДОХНЕШЬ ВОЗДУХ 19 ВЕКА И СЕНТИМЕНТАЛЬНО ОЩУТИШЬ СЕБЯ ОБРАЗОМ И ПОДОБЪЕМ ЧЕЛОВЕКА… Почаще приглашайте ЖИВЫХ ЭКСПОНАТОВ…

К числу последних принадлежат, очевидно, чиновники от культуры, коих можно бы разместить в одном зале с восковыми фигурами разно­го толка; они восхищали костромичей не меньше, чем японские куклы. Чего только не было в хранительных стенах этого Дома!

Да, он есть и будет всегда!

Я за вас боролась и буду бороться!

Мария Чапыгина. 12.02.2006

Таисия – Тая. Был у меня друг – светлая память! – Алексей Кондратьев, автор бодрых песенок и стихов для детей. С 14 лет – лежачий больной. Но приходишь к нему с мыслью ободрить человека – и уходишь сам–ободренный. И стыдновато бывало мне собственной унылости и хандры…

Одна их его книжек называлась «ТаЕнька-Тая». Редактору не хватило чего-то, не знаю чего, назвать книгу неправильно – по устной традиции, по звучанию этой колыбельной:

Таинька-Тая, Таинька -Тая,

Хочешь, дождинки с тобой посчитаю.

Ворон в гнездо уложил воронят

И воронята послушные спят…

Так вот, Машинька-Маша, уж если ты взялась бороться за Му­зей, то чтó сказать – ну хоть о нашем каменотесе Андрее Рябинине, богатыре и телом и стихами. В ответ на тревогу приезжал сюда Гордон, встрепенулись люди в Москве, Питере, Пскове, костромская интеллигенция, та, что к ЖИВЫМ ЭКСПОНАТАМ не относится, проклюнулась как на армянском весеннем черноземе голубые крокусы. Как наши подснежники, опережающие траву. Если траве уподобить юную поросль костромскую – да не обидится!

Две строчки Алексея Кондратьева:

МОЖНО 10 ТЫСЯЧ РАЗ

УРОНИТЬ ЖЕЛЕЗНЫЙ ТАЗ,

НО ФАРФОРОВУЮ ВАЗУ

УРОНИТЬ НЕЛЬЗЯ НИ РАЗУ.

Велик наш отечественный опыт разбивания ваз. И собранные и склеенные черепки – уже нечто другое.

Доколе же нам наследовать варварам страны своей? Дивить весь мир? Несколько англичан и французов, один японец побыва­ли в Музее, восхитились счастливой уместностью такого очага культуры в центре древнего города.

Машинька, мы боролись с Брежневым и Сусловым, с функционерами СП СССР, с департаментами… то бишь отделами культуры ЦК КПСС – где все это?

Но стоит в Борисоглебском переулке Музей Марины Цветаевой, спасенный Надеждой Ивановной Катаевой и многими нами, стоят и будут стоять дома Чуковского иПастернака в Пере­делкине. Забыты Верченко и Марков – живы Лихачев, Андроников, Райкин…

Русский интеллигент – гражданин по сути своей. Или бедна Костроматакими людьми? Ярмарочный лозунг некоторых сегод­няшних партий: ВМЕСТЕ МЫ – СИЛА! Какая? – надо спросить. Кого осиливать собралась? Лев Толстой мечтал о другой силе: если злые люди умеют объединиться – отчего не перенять людямдобрым это уменье?

Историяс Литмузеем – шанс для нас возникнуть, оглядеться и не допустить разрушениясвятого места.

февраль 06

И ЕЩЕ :

Господи, владыко живота моего! Дух праздности, уныния, ЛЮБОНАЧАЛИЯ не даждь ми…

Из многолетнего общения с Павлом Корниловым и Валентиной Павловной я вывел прекрасную повернутость лица и души этих людей к малым сим, к народу, к человеку, заходящему в Музей с улицы. И до такой степени труженики Музея НЕПОВЕРНУТЫ К НАЧАЛЬСТВУ, что последнее вот и задумалось: а не пора ли эту демофилию прикрыть?

Парадокс для губернатора:

пока страсти бродят и закипают, Виктор Андреевич велит принести ему ЛЕТОПИСЬ Музея в фотографиях, газетных вырезках, афишах и пригласительных билетах, узнает массу знакомых лиц, проникается пониманием ИСТИНЫ – что есть что – и к 10-летию Музея, к 25 мая 2006 награждает его сотрудников повышенными званиями и окладами. Интеллигентная Кострома облегченно вздыхает…

Нас осыпает золото улыбок

На станции Метро Аэропорт –

это Белла Ахмадулина ведет за руки дочерей Лизу и Аню.

Музей не приносит дохода?

А то, что приносит доход, и немалый, – может ли кушать СТОЛЬКО ЛЮБВИ, сколько оставлено народам в этих стенах? А?

В течение пяти лет в конце декабря, мы приходим сюда, чтобы получить ЗАРЯД БОДРОСТИ ДЛЯ ДАЛЬНЕЙШЕЙ РАБОТЫ.

от имени школьных библиотекарей

методист Л.А.Михайлова

… радушные хозяйки, добрые, внимательные, окружают всех входящих в это прекрасное здание. Прямо с порога попадаешь в дом, где тебя ждут!

И. Толстых, Москва

Огромное, чудесное событие в жизни города – выставка акварелей Ладыженского!

Трудно представить себе, КАК можно акварелью передать такую глубину светотени, такую цельность, легкость, мягкость, богатство деталями даже эскизных работ! Какая глубокая и нежная, душа подарила нам любовь свою…

И сколько в ней печали…

Подпись неразборчива. 14.12.02

30 лет назад я водил своего 8-летнего сына Льва в библиотеку Гайдара. Сегодня я, по приезде из-за бугра, с волнением обошел все здание, осмотрел все, что имеет прекрасный Му­зей. До слез тронуло меня убранство и содержание Музея.

И плакал – потому что нет сына рядом. Ему сейчас было бы 40 лет. Он убит в войне с латышами (это после телебашни). Это по …(нрзб) величайшего идиота и ненавистника Горбачева разрушившего СССР. Простите… Спасибо за все…

Подпись, капитан 1 ранга. 30.3.2001

………………

Совсем недавно мы воевали с боженькой. Состояние войны – нормальное для… Договорите сами. Когда воевали, Церковью служила нам Литература. (Перестали воевать, и литература подурнела) Я звал друзей на свои вечера: ПРИХОДИТЕ, ПОДЫШИМ. Здесь, в Костроме, жил Дедков, я был для него СОБЕСЕД­НИКОМ СЕРДЦА – его слова – как ион для меня.

Покуситься на святое литературное дело, на приют поэзии и других искусств могут лишь временщики, не знающие, не любившие Искусства, не понимающие… Договорите…

Владимир Барлас, критик, автор книги о молодой поэзии 60-х, много сделавший для апологии Пастернака, погиб, и уже без него въехал самосвал на участок пастернаковской дачи, и дюжие ребята покидали в кузов книги, картины, папки с бумагами.

Барлас – друг Лесневского. Стасик говорит: Володя лег бы попе­рек ворот, и самосвал бы не въехал…

Что – в Костроме нет таких людей?

Что такое ЛИТЕРАТУРНОЙ ВЕЧЕР?

Это тревога и заботы: афиша, обзвон, напоминания, тяжкие раздумья: делать фуршет? обязательно? обязательно!! На какие гроши? Сотрудники Музея получают по 2.400 и ниже. А эти нищие литераторы?

Теперь смотрите: 10 февраля вечер Пушкину; 11февраля вечер Галины Божковой + фуршет; 12 февраля – презентация книги Маши Чапыгиной; 16 февраля – вечер группы «Купель» (пед. Университет + Костромская семина­рия сливают таланты ради укрепления Духа Господня во дни нравственной смуты). Прекрасные слова: Ю.В.Лебедева, Н.А.Зонтикова, А.Н.Романовой, Н.Г.Морозова, слово проректора Семина­рии иерея Михаила Насонова. Плюс поэтические апокрифы Леоновича.

Я немало сколотил лит. вечеров за свою жизнь и знаю, скольких трудов и нервов это стоит. На моих афишах как на облаке можно проплыть над Костромой – городом трудным и сонным…

…

После получасовой беседы Губернатора с Гордоном, Вараксой и мною, где, КАЖЕТСЯ, Виктор Андреевич обещал нам неприкосно­венность Музея до осени, он проводил нас до раздевалки. Шли по длинному коридору, он меняспрашивает:

– Ну как дела, где живешь?

– Дела идут, говорю, живу в квартире с видом на Берендеевку, приходи в гости.

В. Л.