Александра Мстиславна Смолич
На правом берегу реки Костромы, около полутора километров от впадения ее в Волгу, на высоком холму расположен Ипатиевский монастырь.
Через семьдесят лет после того, как татары под Костромой были ослеплены огненными лучами от Феодоровской иконы, мурза Чет ехал из Орды для мирной службы великому князю Ивану Даниловичу Калите. Для роздыха он остановился на стрелке, где река Кострома впадает в Волгу. Тут ему было видение: Божия Матерь явилась с апостолом Филиппом и священномучеником Ипатием. Потрясенный видением, Чет принял крещение под именем Захария. В месте бывшего ему видения он построил монастырь во имя священномученика Ипатия епископа Гангрского.
Эта сцена изображена на внутренней стороне Екатерининских врат. Раньше здесь был изображен великомученик Феодор Стратилат с Феодоровской иконой Богоматери на руках, в память бывшей на этом месте церкви св. Ф. Стратилата:
От этого Захария пошел род Годуновых, которые считали Ипатиевский монастырь как был родною себе обителью, делали в него вклады и способствовали его укреплению и возвышению. В 1586-1590 гг. Дмитрий Иоаннович и Борис Федорович Годуновы оградили монастырь каменною стеною. Непостижимым образом родная обитель гонителя Романовых, Бориса Годунова, сделалась колыбелью царственного дома Романовых.
Первое упоминание монастыря относится к 1432 году: Василий Темный дал жалованную грамоту игумену Феогносту на право перевоза через реку Кострому. Сколько времени монастырь оставался с деревянными зданиями и какими именно владел в первое время средствами к содержанию неизвестно; только с половины XVI века есть сведения. В это время уже был каменный храм Живоначальной Троицы, каменная трапеза с небольшой каменной церковью Рождества Богородицы. В 1603 году Дмитрием Годуновым устроена колокольня, на ней большой колокол (600 пуд.) вклад матери Бориса Годунова и второй (172 пуд.) вклад Ивана Ивановича Годунова.
С наступлением смутного времени и для Костромы и для Ипатиевской обители наступили тяжелые времена. После того, как митрополит Филарет (отец Михаила Романова) признал Тушинского самозванца Дмитрием, Кострома добровольно покорилась Тушинскому вору. Но потом в Костроме поднялось восстание за царя Василия Шуйского. Для подавления восстания Сапега послал в Кострому Лисовского с 4 ротами поляков (по 180 человек каждая); к ним присоединились две тысячи запорожцев и тысяча ярославских и галичских детей боярских. 28 декабря Кострома сдалась Лисовскому. Город подвергся разорению, в Богоявленском монастыре было убито 11 насельников. В январе Лисовский ушел. Снова поднялось восстание. Тушинские сторонники во главе с Вельяминовым не могли удержать Кострому и заперлись в Ипатиевском монастыре. Ополченцы крепко держала монастырь в осаде. Сапега снова послал на помощь осажденным Лисовского. Отряд Лисовского в числе около 1500 человек стал на правом берегу Волги в селе Селище
Но Лисовский не мог достать даже малых лодок, чтобы человека по два-три перевезти. Две недели стоял Лисовский в Селищах, потом ушел, бросив Вельяминова на произвол судьбы. Когда и как был очищен монастырь от «литовских людей и русских воров» в точности неизвестно, но «отсидеться» им не удалось: дело их было проиграно.
17 июля 1610 года Василия Шуйского низвели с престола и Москва присягнула польскому Владиславу. Костромичи, не надеясь на успехи ополчения, признали Владислава. Когда ополчение Пожарского и Минина подошло к Костроме, многие посадские соединились с ним.
12 февраля 1613 года в Москве собрался земский совет для избрания царя. О Соборе 1613 года написано много, но каких-либо надежных документальных свидетельств ни о явной, ни о закулисной стороне не сохранилось. На совете были несогласия и раздоры. Выбор Михаила Федоровича можно объяснить материалистической формальной логикой: «Миша Романов молод, разумом ещё не дошёл, и нам будет поваден». Но как объяснить, что это был единодушный выбор людей, еще недавно смотревших друг на друга как на злейших врагов?
Генерал М.К. Дитерихс писал: «К Михаилу Федоровичу Романову нельзя применить определения, что он был «выборный царь», так как те действия, которые имели место на Земском Соборе 1613 года, совершенно не подходят к понятиям о «выборах», установленных правилами и тенденциями современных «гражданских идей»… Дебаты на Земском Соборе сосредотачивались не на вопросе «кого избрать», а на вопросе «кто может быть царём на Руси» соответственно тем идеологическим понятиям о власти, которые существовали в то время в русском народе «всея земли»… Участник Собора, келарь Троице-Сергиевой лавры Авраамий Палицын, заключил, что Михаил Федорович «не от человека, но воистину от Бога избран». Он видел доказательство этого в том, что при «собирании голосов» на Соборе не случилось никакого разногласия. Это же могло случиться, как думал Палицын, только «по смотрению Единого Всесильного Бога».
Если проводить аналогию между жизнью отдельного человека и жизнью целого народа, то смутную эпоху можно сравнить с периодом несчастий в жизни человека, зависевшим в значительной мере от его собственной злой воли. Находясь по своей вине в бедственном положении, человек в лучшем случае кается в своем заблуждении, и результатом бедствий является его исправление, нравственное очищение. Народная психология в эпоху прекращения смуты — это психология кающегося грешника. «От каких грехов разлияся земля наша? Кто так безумен, как мы?». По сказанию летописца, пред избранием царя по всей России «вси православнии христиане моляху Бога о сем прилежно, постящеся три дня, не ядуще ни пиюще с женами и детьми и с ссущими млеко младенцы». Юный боярин Михаил Федорович был избранником народа не в обычном смысле этого слова: нравственно очистившись постом и молитвой, народ испросил себе у Бога царя, который, таким образом, по замечанию современника-летописца, был «воздвижен Богом, зван не от человек, ни человеки». (Временник дьяка Ивана Тимофеева).
Решено было отправить к Михаилу Федоровичу посольство для умоления на царство. Однако хорошо не знали, где он в то время пребывал. Поэтому 2 марта было отправлено посольство без указания определенного маршрута: «в Ярославль или где он государь будет». Посольство состояло из целого ряда духовных и светских лиц, во главе с архиепископом рязанским и муромским Феодоритом, келарем Троицкой лавры Авраамием Палициным, архимандритом Новоспасского монастыря Иосифом и боярином Феодором Ивановичем Шереметевым со св. иконами Владимирской Божией Матери и святителей Московских.
Получив в Ярославле указание относительно местопребывания царя, московское посольство направилось в Кострому. 13 марта, в субботу на крестопоклонной неделе, во время вечерни посольство прибыло в Кострому и остановилось на правом берегу Волги, против Ипатиевского монастыря, в Новоселках (ныне Селище). Отсюда они снеслись с костромским духовным и светским начальством, а также послали в Ипатиевский монастырь.
На другой день, 14 марта, в воскресенье четвертой недели Великого поста, после ранней обедни посольство крестным ходом отправилось в Ипатиевский монастырь. На дороге к московскому крестному ходу близ устья реки Костромы присоединился Костромской крестный ход из Успенского собора с чудотворною Феодоровскою иконою Божией Матери.
На рисунке 1673 года изображено: в середине на заднем плане село Селище; слева город Кострома; справа Ипатиевский монастырь.
Подойдя к монастырю они остановились в таком порядке: впереди хоругви, потом диаконы со свечами, протодиакон с кадилом, диаконы с рипидами и крестами, церковный фонарь, священники с иконами – Божией Матери Феодоровской, Владимирской, св. Троицы, Спасителя, трех святителей московских – Петра, Алексия и Ионы. Церковный ход завершиет архиепископ рязанский и муромский Феодорит (в саккосе) с прочим присланным из Москвы и костромским духовенством. За духовными следуют светские лица посольства: впереди боярин Федор Иванович Шереметев, далее князь Владимир Иванович Бахтеяров-Ростовский, окольничий Федор Васильевич Головин, дьяк Андрей Вареев и прочие выборные земского Совета.
Навстречу им из ворот монастыря выходят лица, помещенные в правой части рисунка: монастырское духовенство, потом архимандрит в сопровождении старцев; за духовенством Михаил Федорович, рядом с ним мать инокиня Марфа Ивановна, и за ними несколько приближенных лиц.
После этого торжественная процессия направилась в главный храм Ипатиевского монастыря— в честь Пресвятой Живоначальной Троицы. Здесь после молебствия архиепископ Феодорит приветствовал Михаила Феодоровича словами: «Московского государства митрополит Кирилл, ростовский и ярославский архиепископы, епископы, архимандриты, игумены и весь освященный собор благословляют тебя, великого государя—царя и великого князя Михаила Феодоровича, Бога о тебе молят и челом тебе бьют». Приветствовавший затем представитель царского синклита, боярин Ф. И. Шереметев передал челобитье и пожелание многолетнего здравия от бояр, окольничих, чашников, стольников, стряпчих, дворян московских и приказных людей, дворян из городов, атаманов, казаков и всех служилых людей, от торговых людей Московского государства и всех городов всяких чинов людей. После приветствий архиепископом Феодоритом было прочитано постановление Московского земского собора об избрания боярина Михаила Федоровича Романова на Московский престол. «Да идет Михаил Феодорович на царство свое и да возвысит Бог десницу его; православная вера да будет нерушима в великом Российском государстве, воссияв во всю вселенную, как пред небом пресветлое солнце, а христиане да получат тишину, покой и благоденствие».
Когда объявлено было это официальное определение всей земли, архиепископ Феодорит и боярин Шереметев обратились к инокине Марфе Иоанновне с мольбой дать свое материнское согласие и благословение на царство Михаилу Феодоровичу. Но Марфа Иоанновна «ни слышати того восхоте». Долго и настойчиво умоляли посланные инокиню Марфу и Михаила дать согласие на решение народа. Марфа Иоанновна с плачем объясняла послам причины своего отказа благословить сына на царство. «Его ли отдам вам в цари? Люди русские! вспомните прошедшее: по грехам нашим все вы измалодушествовались. И кому вы прямо служили, отдавая души свои под клятвою?». Напоминала далее инокиня Марфа Иоанновна послам московским о том, что люди нарушили клятву быть верными сыну Бориса Годунова и передались Вору-растриге; о том, как забыли они клятву царю Василию Шуйскому и перешли на сторону Тушинского вора. Говорила она и о крайне бедственном состоянии Московская государства в настоящий момент, когда все разорено и запустошено, и нечем будет Царю жаловать обедневших служилых людей, нечем «полнить государевы обиходы», нечем «стоять против недруга, польского и литовского короля»… Указывала, наконец, инокиня Марфа московскому посольству и на то, что отец Михаила Федоровича, митрополит Филарет «у короля в Литве в великом утеснении», и что король польский, узнав о провозглашении сына его Московским царем, учинит ему какое-либо зло.
Настойчивость московских посланцев, знавших все обстоятельства избрания царя и потому видевших в лице Михаила Федоровича избранника Божия, основывалась на твердом религиозном убеждении. Поэтому, когда все мольбы казались тщетными, посольство прибегло к небесному заступничеству. Архиепископ Феодорит и келарь Авраамий Палицын, взявши на руки — первый принесенную из Москвы икону Богоматери, а второй —икону московских святителей, приступили к царю и его матери, говоря: «Чего ради шествовали с нами столь большой путь пречистая и чудотворная икона сия и великие святители? ради сего чудотворного образа Царицы всех, и Богоматери и ради великих Святителей вы не можете не послушать нас; сделайте повеленное вам от Бога, ибо воистину вы от Бога избраны, и не прогневайте всех Владыку и Бога!». Все присутствовавшее опустились на колени. Инокиня Марфа и Михаил молчали… так продолжалось шесть часов. Архиепископ Феодорит, продолжая увещевать их дать согласие на моление народа, угрожал гневом Божиим за непослушание Его святой воле, говорил, что бедствие отчизны отныне падет на преслушавших волю Божию. И голос святителя, по словам летописца, казался грозным голосом Самого Бога. Тогда инокиня Марфа Иоанновна со слезами стала на колени пред чудотворным Феодоровским образом Пресвятой Богородицы и, поручая своего сына, Небесному покровительству, сказала: «Се Тебе, о Богомати, Пречистая Богородице, в Твои пречистеи руце, Владычице, чадо мое предаю, и якоже хощеши, устроити ему полезная и всему православному христианству».
Архиепископ Феодорит благословил шестнадцатилетнего Михаила Феодоровича на царство, и на него тотчас возложили наперсный Животворящий Крест и вручили ему царский посох. 19 марта отправился Михаил Федорович из Костромы в Москву.
Ниже на рисунке все события 14 марта для удобства изображены не в Троицком соборе, а на переднем плане. Кроме того, рисовальщик на том же рисунке изобразил и заключительный акт того же дня. В левом углу рисунка, на первом плане, он поместил особую группу, в которой Михаил Федорович принимает от архиепископа Феодорита золотой царский посох.
Вскоре в Ипатиевском монастыре построено несколько каменных зданий, даны новые права и привилегии. По указу Михаила Федоровича Романова вдоль западной стены был отстроен Новый город. Он был обнесён высокими стенами с двумя воротами и тремя башнями.
29 января 1649 года, Троицкий храм, в котором Михаил Федорович был умолен принять царство, разрушился от взрыва пороха, хранившемся под храмом в погребах. Через год храм заново отстроили. Через 35 лет, именно в 1685 г., внутренность храма и галерей была расписана фресками костромскими иконописцами. Монастырь находился в цветущем состоянии.
Монастырь владел вотчинами с более чем 7000 крестьян, при многих сенокосных, рыбных и прочих угодьях. Владел перевозам на Волге и двумя — на Костроме. Были дворы и подворья в Костроме, Ярославле и Москве. В Костроме в торговых рядах были рыбные, мясные, суконные, шубные лавки, всего 11.
Но из донесения архимандрита Гавриила Бужинскаго Св. Синоду узнаем, что «Прибыв в Кострому 22 Апреля 1721 г. он нашел в Ипатиевском монастыре все ветхое, растащенное и опустошенное; ризница тако изветшала, что пред честными людьми и в самых лучших ризах служить нельзя, не воспоминая о других различных приборах, а и самая святая соборная церковь от воды большие весенние 1709 г. расселася на двое и все каменное строение подалося в Кострому реку, врата распалися и столпами деревянными подперты, всего же разорения обители вкратце и описати невозможно». Чем это объяснить? Возможно, на монастырскую жизнь повлияло не только нерадивое управление, но и царские указы. Указом от 20 декабря 1701 г. монахам дозволялось производить в год не более 10 р. и 10 четвертей хлеба из монастырских доходов, остальные же суммы обращать на богоугодные дела. Запрещено жить в монастырях мирянам. В 1706 г. сумму ограничили шестью рублями. Меншиков писал: «Воистину досыт понеже солдату против старца всегда надобно излишнее; у иного есть жена и дети; они же служат и работают, не имеют себе покою, а старцу что больше того надобно, чтоб были хлеб и вода! Ибо оные для того себя определили, дабы последовать святым отцам, которые денег не любили; так и им жить надлежит». Золотые слова! Из уст лихоимца и корыстолюбца. У монастырей были отобраны имения и на содержание их оставлено, чтобы только не умереть с голода. Хотя имения еще числились за монастырями, но доходы с них отбирались в казну, а монастыри, с давнего времени облагаемые различными налогами, наполнялись инвалидами, на всем монастырском содержании. Не эти ли распоряжения были главною причиною жалкого положения монастырей, в каком нашел архимандрит Гавриил Бужинский в 1721 году и Ипатиевский монастырь?
В 1744 году, с учреждением Костромской епархии, Ипатиевский монастырь назначен местом жительства епархиальному архиерею.
При Елизавете Петровне монастырские дела поправились. Но в 1764 году реформа – монастырей лишили всех вотчин. Ипатиевский монастырь лишился преимуществ и средств к содержанию, оказался в более жалком положении по сравнению с другими монастырями, так как владел множеством огромных зданий, нуждающихся в поддержке. Троицкий собор стал кафедральным, бесприходным, с ничтожным жалованием причту. Псаломщики и другие низшие служащие собора занимались по найму распилкой дров на берегу реки Костромы и другими черными работами. Екатерина II посетила монастырь в 1769 году и пожаловала три тысячи рублей. Но этого было недостаточно. Многие здания находились в запустении. Кафедральный собор находился в совсем жалком состоянии и требовал ремонта: железо на кровле и главах проржавело, деревянные полы, потолки прогнили. Соборяне вынуждены были просить милостыню. Они обращались к богатым людям известным своей благотворительностью и в продолжении 20-25 лет таким путем приобрели 17 тысяч рублей, что позволило починить крышу, сделать в обоих храмах чугунные полы.
В 1800 году преосвященный Евгений Романов застал обитель, бывшею некогда богатой и знаменитой, в самом жалком положении. Ему удалось добиться разрешения Синода в продолжении семи лет взимать из сумм градского Успенского собора по тысяче рублей в год. На эти средства он привел монастырь в порядок. Кроме того заготовил много строительного материала впрок – кирпичу, извести и песку, скопив в тоже время деньги для своих приемников. Кроме того оставил на память своего трудолюбия небольшой сад между архиерейским домом и береговыми укреплениями (выше на плане «В»).
7 октября 1834 года монастырь посетил Николай I. Он осмотрел храм, ризницу и кельи, в которых жили Михаил Федорович и Марфа Иоанновна, находившиеся в убогом состоянии.
Он пожелал, чтобы монастырь был приведен в лучшее состояние, но вместе с тем, чтобы были сохранены все уцелевшие памятники архитектуры.
15 мая 1835 года в 11-м часу утра был ураган, длившейся пять минут. Сорвало железную кровлю, были сломаны все деревянные стропила. На следующий день в шестом часу вечера снова была буря с дождем, градом и громом. Буря довершила разрушение монастырских зданий. Большую главу Троицкого собора бросило в Кострому. Вода стояла высоко, достать было невозможно. Проще перечислить, что уцелело, чем то, что было разрушено. Монастырь стоял в развалинах, приготовившись к полному своему обновлению.
Николай I пожелал увековечить два события отечественной истории, произошедшие 19 марта. Отъезд из Ипатиевского монастыря Михаила Федоровича в 1613 году и вступление Александра I в Париж. 19 марта церковь празднует память мучеников Хрисанфа и Дарии. В 1840 году заложили церковь Хрисанфа и Дарии. Летом 1841 года когда были выведены своды, сняли опалубку. 2 августа своды обрушились. Слишком торопились. В 1854 году снова заложили церковь на новом фундаменте, в 1859 году церковь во имя Хрисанфа и Дарии церковь освятили.
На фотографии вид со стороны реки Костромы архиерейский корпус и в центре церковь Хрисанфа и Дарии, увенчанная зеленым шатром:
В мае 1859 года разломали Рождество-Богородицкую церковь. 12 мая 1860 года происходила торжественная закладка церкви пред собором всех костромских святынь: иконы Феодоровской Богоматери из Успенского собора, Нерукотворного Образа Спасителя с Запрудни, Тихвинской Богоматери и иконы с частью ризы Господней из Ипатиевского монастыря. Храм был прекрасно отделан снаружи, внутри обложен искусственным мрамором, иконы в иконостасе в греческом стиле. 2 февраля 1864 года храм освятили. Истратили 37000 р. серебром, на ризницу 1038 р. серебром, на иконостас 6000 р. сер., на иконы 1785 р. сер., лампад и подсвечников 495 р.сер., на внутреннее укаршение 4000 р.сер. В 1934 году Рождество-Богородицы храм уничтожили. Несколько лет назад выстроили заново.
В 1863 году завершена реставрация покоев Михаила Федоровича. Первоначальная история «Палат бояр Романовых» не совсем ясна. Если верить монастырским описям, то на этом месте первоначально стояли «Келарскии кельи», которые с 1598 года стали называться «наместничьими». Они, как и все в монастыре, поддерживались Годуновыми и переделывались в 1586-1597 гг. Дмитрием Ивановичем и Борисом Федоровичем. В 1832 году на месте покоев был обыкновенный монастырский дом, как это видно на гравюре выше. Дом был переделан внутри и снаружи по проекту Рихтера. За образец он взял боярский дом Михаила Федоровича в Москве на Варварке. Но на деле между этими зданиями оказалось мало общего. Таким образом «палаты» Романовых не является памятником старины, это не научная реставрация: это сооружение мемориальное, напоминающее об одном из важных исторических событий – воцарении Дома Романовых:
Для защиты монастыря от весенних разливов рек вокруг монастыря был деревянный обруб. Весной взлом льда и подъем воды в Волге начинается прежде, чем в реке Костроме. Волжский лед напирает на Кострому и запирает вход костромскому льду. Напором Волги Кострома обращается вспять, и толща льда ударяет в обруб. В иные года так продолжалось до семи дней. Потом, когда Волга несколько пройдет, а Кострома усилится, то происходят сильные перевертывания и ломка огромных льдин и новые удары об обруб. В середине XIX века вместо деревянного был построен каменный обруб:
В 1919 году монастырь был упразднен. В 1958 году в монастыре разместился историко-архитектурный музей-заповедник. Была проведена научная реставрация. Я была здесь на экскурсии в конце 70-х годов.
В середине 50-х годов одновременно с началом строительства Горьковской ГЭС было перекрыто плотиной русло реки Костромы, что привело к затоплению обширной низины и созданию Костромского водохранилища (расширению Горьковского водохранилища). Из зоны затопления были вывезены старинные дома, хозяйственные постройки, деревянные церкви, ставшие экспонатами музея деревянного зодчества. Самый ценный экспонат, Спасо-Преображенская церковь XVII века из села Спас-Вежи.
Церковь Спаса Преображения была единственным деревянным храмом на сваях, дожившим в России до наших дней. Хрестоматийный памятник, чьи фотографии украшали все издания по истории русской архитектуры, был построен, по преданию, ярославскими плотниками братьями Мулиевыми. Церковь почти полвека простояла во дворе Нового города Ипатьевского монастыря, став одним из символов Костромы. В 1993 году, несмотря на многочисленные протесты, территория Нового города была передана в пользование монашеской общины.
Музей готовился переместить Спасо-Преображенскую церковь за пределы монастыря осенью — зимой 2002, но не успели… Монахи закрыли вход в Новый город, не пропускали туда ни экскурсантов, ни паломников, ни музейных работников, ни сотрудников органов охраны памятников. Вечером 4 сентября 2002 года храм из Спас-Вежей загорелся по так и не установленным причинам. Монахи не вызвали пожарных. Дым увидели жители Богословской слободы, они и позвонили. Древний Преображенский храм сгорел дотла.
В 2004 году весь комплекс монастыря со скандалом был передан в пользование РПЦ, а коллекции музея-заповедника были экстренно размещены в различных неприспособленных помещениях. Некоторые экспозиции сейчас просто недоступны.
В Новом городе, обнесенным оградою в 1642-43 гг. нет никаких зданий, если не считать каменного двухэтажного корпуса, построенного в 1721 г, потом перестроенного в 1744 г. На старой фотографии из Википедии хорошо видна Спасо-Преображенская церковь. К северу от монастыря Богословская слобода и белая церковь Иоанна Богослова:
Мы вышли из монастыря и пошли вдоль обруба по набережной реки Костромы (на последней фотографии набережной еще нет) к Волге. После чего развернулись и пошли обратно через Богословскую слободу, которая примыкает непосредственно к монастырю с севера.
Богословская слобода, по письменным источникам известная с XVI века, принадлежала Ипатиевскому монастырю. В ней жили монастырские работники: кузнецы, каменщики, кирпичники, иконописцы и др. В 1654 году в Костроме открылась моровая язва. По данным с 22 августа по 8 октября в подмонастырной Богословской слободе умерло 237 человек. По переписи 1675 года в подмонастырной Богословской слободе числилось 254 двора, 235 душ мужского пола, а всего 640 человек.
В 1562 г. здесь были построены две деревянных церкви. Пожар 1681 года истребил оба деревянных храма. В этом же году начали строительство каменной церкви Иоанна Богослова. К сожалению, эта церковь, хороший памятник ХѴІІ века, испорчена пристройками в 1706, 1780 и 1901.
В 1765-66 годах церковь была окружена каменной оградой с железной решеткой, выполненной костромскими кузнецами.
В 1949 году церковь закрыли. Часть икон передали в музей, а часть – расхищена. В середине 90-х храм передали РПЦ.
В Богословской церкви погребены преосвященный Евгений Романов, сделавший много доброго для Ипатиевского монастыря, скончавшийся 9 декабря 1811 года; умерший от холеры Феодор Голубинский (1797-1854), выпускник семинарии на Запрудне, профессор Московской Духовной Академии, основоположник русской религиозной философии. Отец последнего служил в этой церкви.
Фотография из свечной лавки Иоанно-Богословской церкви:
В слободе почти нет каменных жилых домов. Преимущественно дома деревянные, одноэтажные, обшитые тесом. Есть полукаменные дома, но мало.
Ссылка на публикацию автора