Костромская область является самой лесообеспеченной территорией Центрального федерального округа и занимает 6 место по запасам древесины в европейской части Российской Федерации. Площадь земель Костромской области, на которых расположены леса — 4,7 млн.га, а лесистость области 74,3% — самая высокая в Центральном Федеральном округе.
К сожалению, переоценивая свои резервы и мало учитывая интересы будущего, при использовании лесных богатств мы ещё недостаточно эффективно обращаемся с лесным фондом при заготовке древесины, неэкономно расходуем лесные ресурсы.
За многие годы в лесах Костромской области осуществлены значительные лесохозяйственные мероприятия, накоплен ценный научный, производственный и организационный опыт, освещение которого может принести существенную пользу для специалистов.
С уверенностью можно сказать, что с незапамятных времен дерево сопутствовало человеку на каждом шагу в течение всей его жизни, но и сегодня мы еще не знаем, каким количеством лесов обладало Российское государство в годы его образования хотя бы в пределах одной европейской части страны.
Костромской край, составляя в XIII веке последовательно удел владимирских, а затем галичских князей, при Великом князе Василии II Темном вошел в состав Московского княжества. В XV веке, при царе Иоанне III, костромской край был разделён на Костромское и Галичское княжества, а в 1708 году, при Петре Великом, когда произошло деление России на губернии, в состав Архангелогородской губернии вошли города Галич, Соль-Галицкая, Унжа, Чухлома, Парфеньево, Судай, Кологрив и Кинешма. Кострома при этом была отнесена к Московской губернии, а Юрьевец — к Казанской. При делении в 1719 году территория края была распределена между теми же губерниями, причем в Галичскую провинцию Архангелогородской губернии входили вышеупомянутые города кроме Кинешмы, а в Костромскую провинцию Московской губернии входили Кострома, Буй, Судиславль, Любим и Кадый. При делении на губернии в 1766 году костромские города распределялись между теми же губерниями.
В 1778 году было открыто Костромское наместничество, делившееся на две провинции: Костромскую, с городами Кострома, Плес, Лух, Кинешма, Нерехта, Буй, Соль-Галицкая, Юрьевец, Галич, Кадый и Чухлома, и Унженскую, с городами Макарьев, Ветлуга, Варнавино и Кологрив. Учреждением наместничества костромской край впервые был выделен в самостоятельную административную единицу с 15-ю уездами.
В декабре 1796 года Костромское наместничество переименовано в губернию с подразделением уже на 11 уездов, без бывших прежних городов — Плес, Лух, Кадый и Буй, они стали заштатными. И лишь 12-й уезд (Буйский) в 1802 году был вновь восстановлен.
Границы губернии очерчивались таким естественным признаком, как бассейны рек Костромы, Унжи и Ветлуги, соединявших губернию в одно целое рекой Волгой.
Исторические документы свидетельствуют, что в прежние времена Костромская губерния обладала еще большей лесистостью, представляя картину почти сплошного пустынно-лесного пространства.
Так, Е. Ф. Дюбюк, ссылаясь на монастырские летописи и другие древние источники пишет: «Все земли к северу от Волги, а также большая часть нынешней Костромской губернии отличались большой лесистостью, и непрерывные лесные массивы покрывали пространство между Двиной, Карелией, Московией и Соловками. Лесами были покрыты не только Заволжье, но и правый берег Волги от Углича до Нижнего. Городские поселения и монастыри, как удостоверяли эти источники, возникают среди первобытных лесов. На том, например, месте, где в настоящее время находится г. Макарьев, до 1439 года был непроходимый лес, состоящий из дубов, сосен и лиственниц. Обитель, основанная здесь преподобным Макарием, была первым человеческим жильем в этой глухой стороне. В XV столетии Нерехта была окружена кольцом лесов, которых давно уже нет»1.
О высокой лесистости костромской окраины свидетельствует и распространенное во многих местах губернии солеварение, нуждавшееся в большом количестве топлива. Соляные варницы существовали не только в нынешнем Солигаличском, Чухломском и Макарьевском уездах, но также и в Нерехте, Кинешме, Большие Соли.
С течением времени, ростом населения и развитием земледелия леса начинают убывать. Вначале практикуется переложная система: хлеб сеется на вырубленных и выжженных участках (огнищах), которые затем снова запускаются под лес. Постепенно временные пашни и сенокосы превращаются в постоянные, развивается трехпольная система. От старых деревень отделяются починки, расчищаются новые места, заселяются не только берега больших рек, но и их притоки. Смена лесов на сельскохозяйственные угодья и обратный процесс превращения их в лесную площадь происходит постоянно на исходе XVIII века и продолжается в течение XIX века.
Если с одной стороны, как писали в 1859 году «Костромские губернские ведомости» (№ 23), «распахивались луговины и расчищались леса под покосы и пашни, то с другой стороны множество прежних перелогов и часть сухих лесных лугов запущены под леса. Часто под строевыми рощами и борами на сотнях десятин заметны загоны прежних полей».
Наиболее верные ранние сведения о площадях угодий по губерниям европейской России, в том числе и Костромской губернии, дало генеральное межевание (1778), при котором все измерения в натуре, как линий, так и углов, производились приемами элементарной геодезии.
За период с 1796 по 1888 годы площадь лесов губернии сократилась с 5882 тыс. дес., до 5083 тыс. дес., а лесистость с 69,9% до 60,4%. В то же время количество пахотных и сенокосных угодий возросло на 720 тыс. дес. Наиболее заметно со времени генерального межевания сократились лесные площади в Буйском уезде — 30,3%, Костромском — 20%, Макарьевском — 17,6%, Нерехтком — 9%, Варнавинском — 16,7%, Ветлужском — 9,7%.
Основным фактором сокращения лесной площади Костромской губернии являлась колонизация — заселение и хозяйственное освоение пустующих земель переселенцами из южных и западных районов страны, страдавших от постоянных набегов татар и войн с Литвой и Польшей. Колонизация по территории губернии шла неравномерно, преимущественно осваивались ее юго-западные районы. Край настолько быстро заселялся, что в 50-х годах XVII столетия в Нерехтском уезде начал ощущаться недостаток в земле, а к середине XVIII века лесистость уезда не превышала 29%.
Эту неравномерность подчеркивает, прежде всего, тот факт, что если в конце XVIII–начале XIX столетий в Нерехтском уезде в среднем на одной квадратной версте проживало 47,6 человека, а в Костромском — 37,9, то в Кологривском — 11,3, в Солигаличском — 17,7.
К началу 1914 года площадь лесов губернии уменьшилась до 4952 тыс. дес. В первую очередь это связано с уточнением площадей при проведении лесоустройства в 1862–1912 годах во всех казенных, и в некоторых частных лесах. По площади лесов губерния занимала седьмое место после Архангельской (31,2 млн. дес.), Вологодской (30,2 млн. дес.), Пермской (16,8 млн. дес.), Олонецкой (7,3 млн. дес.), Новгородской (6,9 млн. дес.) и Вятской (5,7 млн. дес.). По лесистости уступала только Вологодской, в которой было занято лесами 83% территории губернии, в Костромской — 64%, или в 2 раза выше, чем в среднем по европейской части России (32%). Здесь следует отметить, что начало казенного лесоустройства в губернии относится к 1843 году, когда из Санкт-Петербурга прибыла в Ветлужский уезд первая лесоустроительная партия для поисков места по организации мочального производства. В 1845-1846 годах на незначительных площадях проводится лесоустройство в Понизовской и Чижевской дачах Макарьевского уезда.
Из общей площади лесов губернии 1917 тыс. дес. (38,7%) были заняты государственными лесами (27,9% — казенные, 10,8% — удельные).
Частные леса занимали площадь — 2550 тыс. дес., или 51,5% (из них купцам и лесопромышленникам принадлежало 17,6%, дворянам — 16,4%, крестьянам-собственникам — 14,0%, мещанам и лицам других сословий — 3,5%).
Остальные леса принадлежали крестьянам на надельной земле (8,7%) и городам, монастырям и другим учреждениям (1,1%).
Хвойные леса занимали более 75 процентов лесных насаждений (3613 тыс. дес), лиственные — около 25 процентов (1204 тыс. дес.). (В настоящее время это соотношение равняется 49 и 51 процент соответственно — В.Д). Остальные леса на площади 135 тыс. дес. относились к широколиственным (дуб, вяз, клен — 2,7%). Спелые насаждения в общем запасе хвойных пород (117 млн. таксационных саженей) достигали 48 процентов, а в лиственных лесах (17 млн. таксационных саженей) — 57 процентов.
Все уезды губернии разделялись на лесные районы, а их количество было различное.
Так в Солигаличском уезде существовали 19 лесных районов: Чудцовско-Демьяновский, Чудцовско-Пензенский, Чудцовско-Колногорь-Езанский, Костромской, Костромско-Дятловский, Корцовский, Плещеево-Нероновский, Плещеевский, Нольско-Березовский, Нероновский, Вексинско-Гнездниковский, Солигаличский, Вершково-Зашугомский, Гнездниково-Шиловско-Коровновский, Зашугомский, Георгиевский, Торманово-Запгугомский, Торманово-Георгиевский, Великовский.
В каждом лесном районе, в зависимости от экономических и природных условий, доля государственных и частных лесов была различной. Так, в Гнездниково-Шиловско-Коровновском районе Солигаличского уезда казенные леса составляли 44%, леса дворян — 9%, купцов — 10%, крестьян более 3,5%. В Нероновском же районе казенных лесов было всего 5%, больше половины (58%) принадлежало крестьянам, остальные леса — дворянам, купцам и мещанам. В Великовском районе дворян не было, а леса принадлежали: казне — 72%, купцам — 5%, остальные — крестьянам и мещанам.
В 1914 году Костромская губерния по площади казенных земель занимала восьмое место, включая в себя 1,3% всех казенных земель европейской России. Эти леса располагались преимущественно в северо-восточной части губернии: Макарьевском, Ветлужском, Кологривском и Варнавинском уездах (около 70%). В остальных уездах — менее, а в Нерехтском и Юрьевецком — совсем на незначительной территории. К этому времени в губернии насчитывается 399 казенных лесных дач (средней площадью по 3,4 тыс. дес.), разделенных на 25 лесничеств. По средней величине казенных дач губерния в России находилась на 14 месте. Наиболее крупные дачи преобладали в восточных уездах. Так, в Ветлужском уезде средняя площадь дачи составляла 22,9 тыс. дес., а в южных уездах, например в Нерехтском, — всего 47 дес. По формам хозяйствования казенные леса можно было разделить на две категории: на леса, в которых ведется сплошнолесосечная рубка, и на леса с выборочной рубкой.
Крупным лесным собственником было и удельное ведомство при главном управлении уделов Министерства императорского двора, относящееся к государственному учреждению. Удельные земли и леса, созданные в 1797 году из дворцовых земель, являлись собственностью царской семьи и находились в пользовании удельных крестьян, которым в 1863 году они были предоставлены на выкуп или сданы в аренду. Удельные леса были сосредоточены в 65 лесных дачах шести уездов губернии на площади 534 228 дес., в том числе в Варнавинском уезде — 225,4 тыс. дес. (42,2%), Юрьевецком — 168,3 тыс. дес. (31,5%). Макарьевском — 6,2 тыс. дес. (12,4%), Кинешемском — 45,9 тыс. дес. (8,6%), Нерехтском — 2,1 тыс. дес. (0,4%).
В казенных и удельных лесах хозяйство велось в основном по планам, основанным на данных лесоустройства. Многие лесничества при эксплуатации своих лесов имели доход.
Так, в 1911 году в состав Шартановского лесничества Кологривского уезда общей площадью 119,1 тыс. дес. входило десять казенных лесных дач. Лесничий и лесной кондуктор жили на частных квартирах в г. Кологриве. Охрана лесничества осуществлялось 4 объездчиками и 21 лесником. Два объездчика и одиннадцать лесников проживали в казённых домах, а остальные — на частных квартирах.
В лесном фонде лесничества преобладали еловые насаждения (около 80%). Древесина на корню преимущественно отпускалась с торгов, со средней торговой наддачей до 30%. Бесплатный отпуск древесины из лесничества производился только на строительство сельских народных училищ, а льготный — для собственных нужд крестьян. В связи с успешным естественным возобновлением леса искусственное лесовосстановление проводилось в незначительных объёмах. Средний ежегодный валовой доход Шартановского лесничества за период с 1907 по 1911 годы составил 94,8 тыс. руб., в том числе от продажи леса — 94,2 тыс. руб. (99,4%). На жалование работникам лесной охраны и другие нужды лесничеством израсходовано за тот же период около 7 тыс. руб. Ежегодный доход выразился в сумме 87,8 тыс. руб.
Дворянское лесовладение основное развитие получило в северо-западных (18%) и восточных (17%) уездах губернии. Наибольшей величины оно достигало в Ветлужском (28%). Буйском (26%) Кинешемском (22%) и Солигаличском (18.6%) уездах, а в Макарьевском — всего 6,1%.
Купцам в восточных уездах принадлежало 19%, в западных — 17%, южных — 20% лесных земель. Особенно большие владения были в Кологривском уезде (33%) и Кинешемском (29%).
Уже к началу генерального межевания земель в 1766 году огромная часть земель состояла в наследственных вотчинах или была выделена в качестве поместий, дарованных за «цареву службу». С 1782 года частная поземельная собственность была узаконена, и в дальнейшем она расширялась.
В частное владение поступали наиболее удобные для эксплуатации земли в обжитых районах. Если в европейской России частные владельческие леса составляли 24,9%, то в Костромской губернии, как уже было сказано выше, их было 51,5% от общей лесной площади.
В лесах частных владельцев, за небольшим исключением, «хозяйства, как такового, не было, и рубка была подчинена стремлению в возможно короткий срок продать лес, превратить его в мобильный капитал, после чего и землю продать». Даже в Уставе лесном (1802 г.) в отношении частных лесов сказано: «…ст. 596. Все леса, растущие в дачах владельческих, состоят в пользовании и распоряжении на правах полной их собственности;… ст. 598. Владелец вправе расчищать свой лес под пашню и покосы и для поселения».
Итак, частные леса были переданы владельцам в бесконтрольное со стороны государства пользование и распоряжение. Нормативные и правовые акты по управлению и эксплуатации казенных лесов не распространялись на частные. Никаких серьезных ограничений «священного права собственности» лесовладельцев до издания Лесоохранительного закона 1888 года не было, но и этот закон оказался бессильным изменить существующее положение.
Российское дворянство, в распоряжении которого реформа оставила громадную земельную площадь, усиленно распродавало свои земли, отчасти из-за неуменья организовать хозяйство, отчасти в погоне за средствами к существованию. Оскудение дворянства привело к тому, что в период с 1877 по 1911 годы оно потеряло по России 40% своих земельных владений, по Костромской губернии более 48 процентов.
Принципиальной разницы между дворянским и купеческим отношением к своим владениям не существовало. Обеими группами собственников руководили одни и те же интересы — использовать выгодную конъюнктуру, которая сложилась в ряде губерний (по преимуществу в тех, где строились железные дороги в последней четверти XIX столетия, куда входила и Костромская губерния). Разница в подходе к лесу, если и была, определялась, скорее всего, величиной владения. Рубка на истощение велась одинаково во всех районах, где возникал спрос на древесину и где транспорт мог обеспечить ее переброску в районы потребления.
После крестьянской реформы происходит мобилизация лесной собственности. Постепенно в Костромской губернии леса из рук родовитых, нередко титулованных владельцев, принадлежащих к дворянскому сословию, переходят в руки лесопромышленников и крестьян. Так, например, лесная дача Нарышкиных в Буйском уезде перешла в руки Свешникова, а известная Романцевская дача Сипягиных была куплена лесопромышленной фирмой «Бененсон и К». В Варнавинском уезде громадное имение графа Шереметева под названием «Ветлужская вотчина» перешла к Северному акционерному обществу, в Солигаличском уезде имение Текутьева в 13 тыс. дес. было продано купцу-лесопромышленнику Кокореву. Большие площади как дворянских, так и купеческих имений скупались и иностранцами. Так до 1911 года в Кологривском уезде иностранцам принадлежало 49 тыс. дес. лесной площади, а к половине 1912 года — уже 90 тыс. дес.
Насколько эта скупка лесов являлась выгодной, можно судить из заметки в № 13 журнала «Лесопромышленник» за 1914 год: «Из опубликованного годового отчета бельгийского анонимного общества химической обработки древесины — говорится в заметке, — видно, что общество, несмотря на то, что не имеет права функционировать в России, приобрело на р. Унжа 5 тыс. десятин леса. Лес этот общество тотчас же заложило в одном русском банке, в каком именно, в отчете не указывается, и получило ссуду выше той суммы, которая была уплачена за лес. Затем общество приступило к эксплуатации купленного леса, причем последняя оказалось настолько выгодной, что 100-франковые акции общества разом поднялись в цене и стали котироваться на бирже по 800 франков».
В это же время происходил быстрый подъём цен на землю с лесом. Так, в Унженском уезде в 1890 году десятина земли со строевым лесом стоила 15-20 рублей, в 1910 году — 40-60 рублей, а в 1913 году — 70-100 рублей.
В конце XIX–начале XX столетий в Костромской губернии насчитывалось 346 частных лесовладельцев с количеством лесной площади у каждого более 1000 дес., более 5000 дес. — у 62 и свыше 10000 дес. — у 23 собственников. В руках этих 23 крупных лесовладельцев было сосредоточено свыше 639 тыс. десятин лесной площади, или почти четверть всех частных лесов.
Общая площадь надельной собственности крестьян в Костромской губернии составляла 8,7% от всей лесной площади, и хотя она была незначительной, все же надельные леса имели большое значение в жизни крестьян.
По абсолютной величине надельной лесной площади среди других уездов выделялся Кологривский (свыше 63 тыс. дес.), меньше всего надельных лесов было в Буйском уезде (20 тыс. дес.), в Солигаличском (32,4 тыс. дес.).
Из общей лесной надельной площади в 422 тыс. дес. 259,5 тыс. дес., или 61,4%, находились во владении бывших помещичьих крестьян, 120,4 тыс. дес. (28,5%) принадлежали бывшим казенным крестьянам, 31,8 тыс. дес. (7,5%) — бывшим удельным крестьянам и 10,6 тыс. дес. (2,6%) — бывшим мелкопоместным крестьянам, получившим перед реформой (1861 год) наделы по владенным записям. Собственниками надельных лесов являлись и крестьянские общины или комплексы общин, которых в губернии насчитывалось более 14 тысяч. Были и такие леса, которые принадлежали целой волости, а иногда двум или трём волостям. Наиболее крупными лесовладельцами являлись бывшие государственные крестьяне. Здесь на каждую общину приходилось в среднем около 55 тыс. дес.
Наиболее крупные размеры лесовладений имели восточные уезды: Ветлужский, Кологривский, Варнавинский. Средний размер лесовладений здесь составлял от 38,2 до 54,6 дес. Средняя лесистость наделов к концу 60-х годов XIX века по губернии составляла 19%.
По сравнению с казенными и удельными лесами крестьянское лесное хозяйство являлось наиболее беспорядочным, что, несомненно, в сильной степени усиливало процесс смены хвойных пород лиственными и, следовательно, приводило к снижению процента хвойных насаждений.
По утверждению Е. Ф. Дюбюка, который пользовался записями в общинных тетрадях, можно дать характеристику пользования лесом. Отсутствие всякой системы, а точнее — беспорядочность была возведена в систему: «кому нужно, тот и рубит», «кто захотел, тот и рубит», «рубят, кому сколько понадобится», «сколько угодно, столько и везут» и т. д. В таких выражениях в общинных тетрадях характеризуется эта форма пользования. Во время рубки, ни её место, ни порядок и способ, и, наконец, сами объёмы её не были нормированы. Кто, когда, где, в каком размере хотел, тот и рубил. Лесу много, запасы его кажутся неисчерпаемыми, и община молчаливо санкционирует беспорядочное пользование. «Если нужно, то иди и руби, сколько душе угодно, неприятностей не бывает…»,говорится в описании общины с. Благовещенского Варнавинского уезда2.
С уменьшением в уездах лесистости беспорядочная рубка стала быстро сокращаться. Лесное изобилие понемногу начинает исчезать. Уменьшаются леса, некогда окружавшие сплошным кольцом деревню, истощаются в результате беспорядочной рубки надельные лесные участки.
Правительство России, общественность и, в первую очередь, специалисты лесного хозяйства (корпус лесничих) были крайне обеспокоены масштабами истребления частных и крестьянских надельных лесов. В связи с этим в Устав лесной в 1873 году вносится ряд дополнений, которые регулируют использование крестьянских лесов. Одним из первых ограничений беспорядочной рубки являлось запрещение рубить леса на продажу.
В дальнейшем в свободное пользование лесом в самих общинах вносятся и другие ограничения. Например, в с. Преображенском Семеновской волости Кинешемского уезда «если кто нарубят дров, накладывается штраф в 50 копеек». Точно также в селе Залуцком Вершковской волости Солигаличского уезда «по приговору лес к печам рубить нельзя, за нарушение налагается штраф». По общинным записям можно наблюдать, как постепенно совершается переход от беспорядочной рубки к регулированному пользованию.
Отсутствие, как в России, так и в губернии в течение ста лет какой-либо законодательной базы в отношении частных и крестьянских лесов, регулирующей их использование, воспроизводство и охрану, приводило к их истреблению. Немаловажное значение в то время имела и бытовая жизнь крестьян, связанная с потреблением древесины.
Крестьяне заготавливали древесину не только на отопление своих домов, но и на их новое строительство. В Костромской губернии и особенно в северных и северо-восточных уездах строили добротные, высокие дома в комплексе с двором для скотины. Обязательным для этого был съезд со двора, по которому свободно могла заходить лошадь с сеном или другой поклажей. При утеплении домов использовали в основном мох. Заготовка древесины для строительства домов осуществлялась в осенне-зимний период до начала сокодвижения. При строительстве домов средняя толщина бревен колебалась от 4,4 до 5,4 вершков, а размер бревен в длину зависел от принятой формы постройки.
У большинства изб Солигаличского района, относящихся к концу XVIII–началу XIX веков, окна домов были украшены наличниками с популярной в то время ажурной пропильной резьбой. Некоторые элементы такого рода резьбы, пишет С. Забелло, несмотря на их дробность и «мелкоту», необычайно красивы. Так, у одной из изб чердачное окно обрамлено пропильной резьбой из мелких элементов растительного орнамента, соседствующих с так называемыми солярными знаками; вверху над окном, слева и справа от тех же солярных знаков, помещены искусно вырезанные изображения птиц. Однако встречается и более древняя глухая резьба с раскраской элементов наличника и интенсивные белые, желтые, темно-красные и синие тона. Окна с такими наличниками имеют филенчатые ставни, также раскрашенные в яркие цвета3.
До 1914 года, на протяжении более ста лет, осуществлялись различные организационные мероприятия в отношении управления казенными лесами. В 1802 году утвержден Устав лесной. Управление государственными имуществами входило в обязанности казенных палат, при которых в 1826 году были учреждены хозяйственные и лесные отделения. Непосредственное заведывание казенными лесами было возложено на окружных лесничих, их помощников, младших лесничих и подлесничих. Для удобства охраны и ведения хозяйства насаждения губернии были разделены на округа, а последние — на лесничества.
В 1838 году Костромская казенная палата преобразуется в палату государственных имуществ. Ведение лесного хозяйства становится более управляемым и контролируемым. В лесных дачах вырубка леса для продажи и на крестьянские нужды в этот период производилась выборочно, примерными лесосеками с отпуском определенного количества деревьев. Для продажи леса составлялись таксы по губернии, а покупатели получали лесорубочные билеты.
Уже в те времена окружные лесничие говорили о необходимости работ по искусственному возобновлению вырубок и особенно площадей, пострадавших от пожаров и буреломов, где «леса пришли в гибельное состояние». Одновременно, считали они, приемлемым для Костромской губернии будет посев лесных семян и естественное возобновление при правильной рубке леса. Посадка леса требовала больших работ и огромных расходов.
В январе 1839 года в лесном ведомстве Министерства государственных имуществ было введено военное устройство, и все члены этого ведомства объединены в корпус лесничих. При этом в губерниях лесным отделением в палате государственных имуществ руководил губернский лесничий на правах полкового командира. В списках о чиновниках Костромской губернии за 1851 год губернским лесничим значится майор Иван Иванович Назаров.
В 1866 году Костромская палата государственных имуществ реорганизуется в управление государственных имуществ. Цель преобразования местных управлений заключалась главным образом в сокращении личного состава служащих и расходов казны, а также в сосредоточении всей распорядительной власти в лице одного ответственного управляющего государственными имуществами, вместо существовавшего в палатах коллегиального порядка решения дел. Все лесные чины, входящие в корпус лесничих, получали жалованье, обмундирование и вооружение за счет средств государственной казны. Указом от 2 августа 1867 года корпус лесничих был преобразован в гражданское ведомство.
В декабре 1882 года упраздняется Ярославское управление государственных имуществ и в мае 1883 года образуется соединенное Костромско-Ярославское управление государственных имуществ, которое в декабре 1903 года преобразовано в Костромско-Ярославское управление земледелия и государственных имуществ. Управление, заведуя лесными и земельными имуществами казны, ведя хозяйство тех и других, постоянно соприкасалось в своей деятельности с местной сельскохозяйственной жизнью.
По данным отчетов лесного отделения за 1860 год казенные леса Костромской губернии (1537 тыс. дес.) делились на 11 лесничеств: Костромское, 1-е Макарьевское, 2-е Макарьевское, Варнавинское, Кинешемское, Солигаличское, Буйское, 1-е Кологривское, 2-е Кологривское, 1-е Ветлужское, 2-е Ветлужское. В среднем на одно лесничество приходилось около 140 тыс. дес.
Высший административный персонал лесного ведомства губернии в 1860 году состоял из 16 человек: одного губернского лесничего, трех лесных ревизоров, одиннадцати лесничих и одного кондуктора. Лесная стража — из 50 объездчиков, 35 военносельских сторожей и 26 стрелков из стрелковых батальонов. Кроме того, из государственных крестьян для охраны каждые три года выбиралось 300 полесовщиков и 39 пожарных сторожей. Таким образом, общая численность лесной стражи доходила до 450 человек. В 1908 и 1909 годах появились новые лесничества, и уже к 1914 году все казенные леса губернии были разделены на 27 лесничеств. Все они были распределены на 4 ревизорских района, которые контролировали лесные ревизоры управления.
Средняя площадь одного лесничества в 1914 году равнялась приблизительно 55 тыс. дес. (55321 дес.), была почти в 3 раза меньше, чем в 1860 году. Однако и эта площадь была значительной, тем более что в отдельных случаях размер лесничеств колебался от 4,9 тыс. дес. (Костромское лесничество, находящееся в Костромском, Галичском и Нерехтском уездах) до 108,5 тыс. дес. (Шартановское лесничество в Кологривском уезде).
Казенные леса губернии в это время охраняли 101 объездчик и 649 лесников. Средняя площадь одного объезда равнялась около 12,9 тыс. дес.
Лесная стража вербовалась преимущественно из состава грамотного населения, 64% объездчиков имели воинские чины. Из 650 лесников 90% были грамотные. Часть стражи пользовалась казенными земельными наделами. В содержании нанимаемого на службу государственного чиновника выделялось несколько составляющих: жалованье — 40%, столовые — 40%, квартирные — 20% (при наличии казенной квартиры не выплачивались). К ним ещё добавлялись так называемые дополнительные доходы: проездные, наградные, средства на отопление и доходы, получаемые от эксплуатации земельных наделов и усадеб. Благодаря всем этим добавкам и при небольшом жалованьи можно было жить безбедно. Так, с 1877 по 1912 годы содержание лесничего 1 разряда (жалованье и столовые) составляло 1050 руб. в год, кроме того, 200-400 руб. разъездных и 100-250 рублей надбавок на канцелярские расходы.
В 1912 году расходы на содержание лесничих несколько возросли: лесничий 1 разряда стал получать 2,7 тыс. руб. в год. Широко практиковалось материальное поощрение за успехи в труде, особенно за превышение получаемых лесных доходов.
Лесничий имел право бесплатного проезда по служебной надобности в вагоне 1 класса. Он имел тройку лошадей для местных разъездов, 5 рублей в сутки командировочных. Для сравнения: фунт белого хлеба тогда стоил 5 копеек, а фунт масла — 26 коп.
Реальным подспорьем в материальном обеспечении лесничих был служебный надел, полагавшийся в размере 30 десятин земли. Существующее тогда законодательство не позволяло лесничему нанимать лесную стражу для обработки этой земли, поэтому, если возникала необходимость, он нанимал для работы крестьян со стороны.
И все же огромная площадь лесничеств не позволяла лесной страже и лесничим своевременно выявлять самовольные рубки и следить за охраной лесов от пожаров.
Лесничий Нейского лесничества Г. М. Тампу на одном из совещаний в лесном отделе в 1912 году так говорил о причинах возникновения самовольных порубок: «Большинство самовольных порубщиков, как это ни странно, составляют состоятельные крестьяне, о которых никак нельзя сказать, что их нужда гонит в лес. Для такого порубщика не страшна тройная казённая такса за самовольно срубленный лес. В прошлом году я спросил одного крестьянина, который попался с поличными на вырубке дровяной древесины: «Стоило ли рисковать из-за этого?». Порубщик, зажиточный крестьянин, ответил мне характерной фразой: «Как не брать, раз лес лежит около меня».
К 1914 году в лесничествах были разработаны меры по предотвращению самовольных рубок. Оперативно решался вопрос об отпуске древесины населению, тем самым устранялась зависимость крестьян от лиц, торгующих самовольно срубленным лесом. К страже предъявлялись более серьезные, чем раньше, требования по охране лесных дач. Администрацией лесничества осуществлялись ежегодные проверки обходов лесников. Составлялись акты проверок, в которых указывался размер обнаруженных лесонарушений, и по возможности устанавливались виновные лица. Заключение о деятельности лесника в охраняемом обходе направлялось окружному лесничему. Злостным самовольным порубщикам отказывали в разрешении на ловлю рыбы, на право охоты и покос травы на полянах. Проведение в жизнь принципа «иметь дело лишь с добросовестными лицами» давало весьма положительные результаты. Стало заметнее претворяться в жизнь Положение о сбережении лесов, принятое еще в 1888 году. Принципиальным положением нового законодательного акта являлось условие, при котором затраты на реализацию природоохранных мероприятий согласно утвержденным планам должны были нести собственники лесов. Расходы по осуществлению лесохозяйственных мер возлагались на владельцев защитных и водоохранных лесов. В тех случаях, когда владельцы частных, общественных лесов не соглашаются принимать на себя расходы, связанные со сбережением защитных, водоохранных лесов, государство имеет право приобретать эти леса в казну.
Большую роль в сбережении лесов играли уездные и губернские лесоохранительные комитеты. Эти комитеты в уездах возглавляли уездные предводители дворянства, в губерниях — губернаторы. Значимость комитета состояла уже в том, что его возглавлял губернатор. Первым председателем лесоохранительного комитета Костромской губернии в 1889 году был губернатор, тайный советник Виктор Васильевич Калачев.
К прямым обязанностям лесоохранительного комитета относились: признание лесов защитными, водоохранными; разрешение перевода лесных площадей в другой вид угодий; утверждение планов лесного хозяйства; установления срока для искусственного облесения владельцем неправильно истребленных лесов; приостановка или отмена распоряжений владельцев относительно опустошительных рубок. Так с 1897 по 1914 годы постановлениями Костромского лесоохранительного комитета запрещалась рубка на различные сроки в 204 лесных частных дачах на площади 61,6 тыс. десятин.
Эффективная работа Костромского лесоохранительного комитета позволяла осуществлять охрану лесов невзирая на лица, на обстоятельства, нерадивым хозяевам комитет запрещал рубку леса на многие годы. Такие решительные меры обязывали владельцев лесных дач соблюдать элементарные правила ведения лесного хозяйства, не допуская при этом грубых нарушений существующего в то время законодательства.
ЛЕСОВОССТАНОВЛЕНИЕ
Работы по созданию лесных культур в казенных лесах Костромской губернии активизировались с 1899 года, после выхода правил о взимании и расходовании залоговых сумм, получаемых от лесопользователя в обеспечение выполнения работ по очистке и лесовосстановлению вырубаемых площадей.
Если в 1897 году посадка леса была произведена на площади 1,5 дес., то в 1911 году — уже на 942,8 дес. К 1914 году в казенных дачах насчитывалось около четырех тысяч десятин лесных культур, или 8% от общей площади вырубок.
Преобладающее место среди лесных культур занимала сосна (87%). В то же время получает развитие и питомническое хозяйство. За 1897–1911 годы в казенном ведомстве заложены 130 временных и постоянных питомников на площади 34,2 тыс. кв. саж. За 1905–1911 годы построено более десяти семяносушилок, на которых обработано 2978 фунтов семян.
Основным орудием подготовки почвы для посадки лесных культур, или посева семян на лесосеках, считалась мотыга. Так, в 1908 году Потрусовское лесничество на Тульском оружейном заводе приобрело 100 стальных штампованных мотыг. Изготовлены они были из очень твердой и вязкой стали и при ударе о камень лезвие (около 5 дюймов) не крошилось. Такие мотыги было очень трудно точить, а лучшие рашпили и напильники и точильные камни с трудом брали сталь и быстро стачивались. Поэтому для заточки мотыг приходилось приобретать кварцевое или наждачное точило.
В 1911 году лесничий Потрусовского лесничества в своем заключении по результатам учета лесных культур писал в лесной отдел управления: «От естественного возобновления на вырубленных лесосеках следует отказаться, так как незначительные расходы на посеве дают более осязательные результаты. Посев в чистых сосняках и в сосновых насаждениях производить с примесью ели до 30%. Более 100 десятин посева ежегодно не производить, иначе не управиться с уходом. Посадку применять в ограниченных размерах, в основном лиственницы в бывших корабельных рощах. В чистых еловых насаждениях и в еловых с примесью лиственных пород и сосны испытать посадку, так как посев потребует невыполнимых работ по уходу».
Конечно, по ряду многих причин существовал огромный разрыв между рубкой леса и лесовосстановлением. Однако многие лесничие надеялись на естественное возобновление вырубок ценными породами, и в ряде лесничеств, при правильной рубке леса и уходе за подростом, в этом были достигнуты положительные результаты.
ЛЕСНЫЕ ПОЖАРЫ
Леса Костромской губернии в сильной степени страдали и продолжают страдать от пожаров. Особенно опустошительные пожары были в лесах губернии во второй четверти XIX века. В 1839 и 1841 годах в одном Ветлужском уезде погибло более 50 тыс. дес. леса. В отчете Костромского научного общества по изучению местного края сказано: «Пожар 1839 года начался в лесах Макарьевского уезда 29 июля, — 30-го загорелось несколько селений и г. Кадый… Пламя распространилось по всем смежным лесам на необъятное пространство; дым до того сгустился, что в уездах Галичском и Солигаличском затемнил собою, при безоблачном небе, солнце… Пепел, перегоревшие листья, мох, еловый и сосновый игольник переносило из Макарьевского уезда за сто верст и более в уезды Галичский и Солигаличский». Столь же опустошителен был и пожар 1841 года. Пожар «продолжался с половины июня по 5 октября, пока выпавший глубокий снег не прекратил его; пожар этот истребил множество лесов… Воздух до того был наполнен дымом, что в иной день трудно было дышать»4.
Описанные пожары были главной причиной того, что «строевые высокого достоинства леса Макарьевского, Солигаличского, Буйского, Галичского и отчасти Варнавинского, Кологривского и даже Ветлужского уездов быстро поредели».
Все эти пожары оставили в лесах губернии неизгладимый след. Е. Дюбюк (КНО, вып. 10, 1918 г.), изучая по картам распределение насаждений по породам, приходит к заключению, что встречающиеся лиственные насаждения среди первозданных ельников и вообще среди хвойных лесов, это пятна пожарного происхождения. Как далее он пишет: «В Варнавинском лесничестве в 1868 году при первоначальном устройстве дач Моисеевская и Здекинская оказались после пожаров почти сплошь состоящими из молодняков по преимуществу лиственных». Таких примеров истребления лесов пожарами было немало в лесоустроительных отчетах казенных, удельных и частных лесов губернии.
В 1901 году в отчетах лесничих зарегистрировано 573 лесных пожара. В этом году они носили наиболее опустошительный характер для лесов. В последующие восемь лет (1904–1911 гг.) зарегистрировано 1395 случаев пожаров, или по 167 ежегодно.
Пожарам подвергались преимущественно хвойные леса. В большинстве случаев (63%) причины возникновения пожаров оставались нераскрытыми. На увеличение пожарной опасности казенных лесных дач влияла их изрезанность дорогами и смежность с крестьянскими наделами. Так, в 1901 году, подавляющее число пожаров в казенных лесах, начиналось в смежных частных владениях.
Пожары только одного 1901 года в 3,5 раза превысили ущерб, нанесённый ими за весь период с 1904 по 1911 годы. Каждый пожар этого периода сжигал в среднем около 200 куб. саж. древесины, а в 1901 году — почти 1,5 тыс. куб. саж, или в 7 раз больше.
К 1914 году администрация губернии и, в частности, лесное отделение начинают обращать большое внимание на охрану от пожаров не только казённых и удельных лесов, но и частных лесных имений. С этой целью в наиболее благоустроенных имениях строятся особые пожарные вышки, создается специальная пожарная стража в опасные летние месяцы.
К этому времени в казенных лесах строится 5 пожарных вышек, встает вопрос о создании пожарной телефонной сети. Так, в Потрусовской казенной лесной даче в 1910 году были построены три новые пожарные вышки, с расстоянием между ними от 2 до 3 вёрст. В 1911 году вышки были телефонизированы, что позволяло оперативно, путём засечек определять место пожара. Для определения направления пожара на вышках были установлены круги с указаниями на них азимутов и румбов. Эти круги вращались на гвозде, укрепленном в центре круга.
Для определения времени на вышках устанавливались солнечные часы, а для определения направления ветра — флюгер с указанием стран света. Сторожа на пожарных вышках в особых тетрадях записывали координаты и место возникновения пожара и по такой же форме подготавливали донесения в лесничество.
ЗАГОТОВКА ДРЕВЕСИНЫ И ПРОДУКТОВ ПОБОЧНОГО ИСПОЛЬЗОВАНИЯ
С 1901 года объем заготовки древесины постоянно возрастает. Если в 1870–1890 годах ежегодно в лесах губернии заготовлялось от 23,3 до 47,7 тыс. куб. саж, то в 1900 – 154, в 1911 — 309, а в 1913 — 368 тыс. куб. саж. Увеличение отпуска леса в губернии к 1914 году связано с вступлением России на путь усиленного развития фабрично-заводской промышленности, городского и железнодорожного строительства, лесного экспорта.
Значительная роль в освоении лесных ресурсов губернии принадлежала заготовке продуктов побочного пользования. Если в 1890 году в казенных дачах заготовлено продуктов побочного пользования (береста, мочало, лыко, луб, ивовое корье) 7 тыс. пудов, в 1900 году — 24, то в 1912 — 36,8 тыс. пудов. Из них бересты — 12%, мочала — 23%, лыка — 49%, корья — 12%, прочих продуктов — 4%.
Развитие получала и кустарная промышленность, которая объединяла более 20 тыс. человек. Кустари работали в кулеткацком промысле, в экипажном, бондарно-щепном, столярном, корзиночном и пр.
Так, например, в Буйском уезде плетением корзин и кузовов занимались в двух селениях двух волостей, производством кадок в восьми селениях трех волостей, корыт — в пяти селениях Александровской волости. Всеми промыслами преимущественно занимались мужчины.
В с. Мисково Костромского уезда с давних времен изготавливали ковши, выработка которых достигала до 300 тонн в год. Во многих уездах был развит и угольный промысел. Уголь жгли и в ямах, и на кострах. Из березовой коры получали деготь. Семь пудов бересты давали до 2,5 пудов дегтя.
Бондари делали кадки, кадушки, шайки, ушаты, бочки, вёдра, колоды, чаны. Обручи для этих изделий изготавливали из молодой ели, черёмухи, дуба, можжевельника. Дно кадки прокладывали травой — юлочником. Обручи на кадки наколачивались с помощью железного колпака, который находился под горном.
Из губернии, главным образом Галичского и соседних уездов, ежегодно уходили в другие города на заработки до 64 тыс. отходников, из которых было до 30 тыс. плотников, 13 тыс. маляров, 3 тыс. столяров, 1 тыс. бондарей, а также большое количество пильщиков, точильщиков, чернорабочих и прочих.
Все это, несомненно, помогало людям жить, учить и одевать детей, покупать скотину, зерно и другие необходимые для пропитания и жизни продукты и предметы быта.
ВЫДЕЛЕНИЕ КОРАБЕЛЬНЫХ РОЩ
Зарождение государственного управления в России и принятие первых законов тесно связано с корабельными лесами и рощами. Именно корабельные леса, вследствие их огромной важности для государства, были почти единственной причиной издания первых лесных законов в России, да и впоследствии обращали на себя постоянное внимание.
По составу древесных пород корабельные рощи подразделялись на дубовые, сосновые и лиственничные, а дубовые и сосновые рощи — на мачтовые и строевые.
В 1817 году правительствующим Сенатом принимается решение о создании управления корабельных лесов, в котором учреждались Низовой, Северный и Западный округа.
Костромская губерния, вместе с Казанской, Вятской, Нижегородской, Симбирской, Пензенской, Тамбовской, Оренбургской входила в состав Низового округа. Этим губерниям было указано на необходимость отмежевывать все леса годные для флота, в том числе и частные.
В феврале 1830 году для организации выделения и освидетельствования корабельных рощ в Костромской губернии был назначен начальник 6-й пехотной дивизии, генерал-майор Д.Т. Паренсов. Для обозрения лесов он создал три комиссии, каждую из офицера Генерального штаба, учёного лесничего, землемера, с военной командой и матросами.
За время работы комиссии в Костромской губернии, с 1830 по 1831 годы, под руководством Паренсова было проведено освидетельствование большей части корабельных рощ, выделены и сняты на планы и карты их местоположение.
В Кологривском уезде в апреле 1830 года выделены корабельные лиственничные рощи в Потрусовском лесничестве около деревень Раменье, Преображенское, Дьяково, Притыкино на площади 2988 десятин. Такие же лиственничные насаждения были выделены и в Макарьевском уезде на площади 4283 десятины.
Исходя из материалов обследования, Кологривский земский суд вынес определение в адрес жителей, проживающих в непосредственной близости от выделенных корабельных лесов. В частности, согласно определению суда, жителям строго запрещалось здесь охотиться, собирать грибы и ягоды. Во избежание конфликта с местным населением выделение рощ тщательно обосновывалось и согласовывалось, в том числе и на сельских сходах5.
С течением времени в рощах, утративших свое былое значение, стали назначаться сплошнолесосечные рубки, которые окончательно их разорили. Практически уже трудно было найти бывших ранее гигантов, из которых выходили брёвна длиной 12 саженей (25.6 м) при 12 вершках в верхнем отрубе (533 см).
Подрост лиственницы в сосновом лесу, ГПЗ Преображенская роща.
В 2003 году, в рамках областной программы, Международный институт леса, с участием специалистов МГУ имени М.В. Ломоносова, Костромского государственного университета провели проектные работы по выявлению ценных лесов и остатков бывших корабельных рощ на территории Костромской области. Руководителем и координатором всех работ был назначен к.г.н. М.Г. Синицын. На основании сопоставления старинных карт, планов и описаний корабельных рощ с современными данными лесоустройства было установлено местоположение некоторых бывших корабельных рощ в пределах нынешних лесничеств. Определена их сохранность по площади и установлен породный состав произрастающих в настоящее время насаждений. К сожалению, интенсивная эксплуатация лесов области на протяжении всего XX века привела к резкому сокращению площадей спелых насаждений, в том числе и с лиственничными лесами. Только в Макарьевском районе в 50-е годы прошлого столетия площади таких насаждений ежегодно сокращались на две-три тысячи гектаров. Сплошно-лесосечные рубки привели к полной смене лиственничных боров на сосново-берёзовые или сосновые насаждения.
Среди наиболее ценных территорий, обследованных в рамках проекта, и относящихся к бывшим корабельным рощам были выделены редкие для Европейской территории ландшафты старовозрастных лиственнично-сосновых лесов в Макарьевском лесничестве: Белолуховский бор у поселка Горчуха, Чернолуховский бор, между реками Черный Лух и Шуршмы, Лиственничный остров у поселка Любимовка общей площадью около четырех тысяч гектаров. Лесные экосистемы здесь характеризуются повсеместным естественным возобновлением лиственницы. В составе древостоев встречаются широколиственные породы, находящиеся на границе ареала — дуб, лещина, клён. Флора здесь насчитывает более 35 видов редких и охраняемых в Костромской области растений.
В Парфеньевском лесничестве в междуречном пространстве рек Нёндовка, Нея, Вохтома расположена бывшая Преображенская лесная дача с уникальными сосново-лиственничными насаждениями площадью около 1500 га. Под пологом средневозрастных и приспевающих сосновых насаждений — повсеместное возобновление лиственницы. В 2009 — 2010 годах и 2015 году специалистами Всероссийского научно-исследовательского института лесоводства и механизации лесного хозяйства (г. Пушкин) здесь проведены почвенные раскопки, таксация насаждений, определены мероприятия по восстановлению лесов. Несмотря на то, что древостои, сохранившиеся на территории бывших корабельных рощ, в значительной мере трансформированы в результате хозяйственной деятельности человека, отдельные старовозрастные участки ещё могут свидетельствовать о былом состоянии лиственничных лесов. В отдельных кварталах имеются деревья лиственницы высотой 25-35 метров, диаметром 50-80 сантиметров и возрастом от 250 до 350 лет.
В 2008 году лиственничные насаждения в Парфеньевском и Макарьевском районах получили статус государственных заказников регионального значения.
Таким образом, несмотря на то, что ещё в 1859 году корабельные рощи прекратили своё существование, эти места остаются в настоящее время хранителями исторически сложившегося ценного генофонда, поскольку в них произрастают наиболее продуктивные, устойчивые против различных неблагоприятных воздействий лучшие наследственные формы вида. В корабельных рощах производительность насаждений, почвенно-грунтовые условия резко отличаются от насаждений окружающих эти леса. Заставляет невольно обращать внимание на эти участки леса и задаваться вопросом об их происхождении и историческом прошлом, когда они занимали исключительное положение и охранялись специальными указами.
В то же время, имея прекрасный рост, лиственница могла бы восстанавливаться на больших территориях при соответствующих мерах содействия её возобновлению. Требуются серьезные научные изыскания в вопросах искусственного поддержания насаждений с участием лиственницы специализированными рубками ухода, рубками переформирования и другими лесохозяйственными мероприятиями с целью сохранения уникальных древостоев. Кроме того, в результате таких работ можно проследить направление и характер изменения состава древостоев и в некоторых случаях их состояния, что позволит более обоснованно судить о их генетической ценности, примерно оценить таксационные показатели в прошлом и сейчас.
Строительство ледяной дороги
Примечания:
1Дюбюк Е. Ф. Леса, лесное хозяйство и лесная промышленность Костромской губернии. Труды Костромского научного общества по изучению местного края. Второй лесной сборник. — Кострома, 1914 г.
2Дюбюк Е. Ф. Леса Костромской губернии в естественно-историческом отношении (общая характеристика) //Материалы для оценки земель Костромской губернии. — Кострома, 1912 — Т. 13, ч. III, вып. 2— 558 с.
3Забелло С. Костромская экспедиция. — Архитектурное наследство. Вып. 5. М., 1955. С. 34.
4Дюбюк Е. Леса, лесное хозяйство и лесная промышленность Костромской губернии. Второй лесной сборник // Труды Костромского научного общества по изучению местного края. — Кострома, 1918. — Вып. 10. — 174 с.
5Там же
Очерк с сайта https://russia4d.ru
Другие публикации
В.А. Дудин. Из истории лесного хозяйства. Совежское лесничество