Первый плёсский музей

В первые послереволюционные годы достоянием республики стали огромные художественные ценности, конфискованные в помещичьих усадьбах, в богатых купеческих домах. В связи с этим у новой власти явилось благое намерение — сделать эти ценности доступными народу.

В столице создается управление Главмузей, которое направляет полномочных представителей в провинцию, и не только в губернские города. Такие уполномоченные Главмузея появились в Кинешме и Плёсе. В Кинешме в 1918 году, в Плесе позднее – в 1921. Основой новообразующихся музеев зачастую становились уже сформированные коллекции: коллекция Д. Г. Бурылина в Иваново- Вознесенске, А.И. Рузского в Кинешме. В Плесе же собирательскую деятельность нужно было только начинать. В Плёсе в 1919 году (1 июня) побывал А. В. Луначарский, был очарован Плёсом, а местная интеллигенция представила будущее Плёса не только как здравницы, но и как «культурного очага». В это время возглавлял внешкольный подотдел плёсского наробраза (иначе — подотдел, ведавший вопросами культуры) С.А. Щулепников, сын бывшего хозяина усадьбы Утешное. Это был человек блестяще бразованный, получивший образование в Петербурге, страстный поклонник театра, лично был знаком с Ф. И. Шаляпиным. Но о нём в другой специальной статье. Кроме того, культурная общественность знала о Левитане и мечтала об увековечивании в Плёсе памяти художника, открывшего миру поэтический образ этого до него мало кому известного «заштатного» городка. Н. П. Смирнов в очерке «Художник» в1919 году писал: «Я думал: Плес стал известным через Левитана. И неужели Плес ничего не даст памяти своего поэта? Правда, я слышал, что по инициативе молодежи гору «Над вечным покоем» (историческое её название Петропавловская) решено назвать горой Левитана, но ведь этого недостаточно. Хорошо было бы устроить имени Левитана … музей».

Для этой цели Николай Павлович считает наиболее подходящим дом на западной оконечности города, дом Частухиных-Философовых, самый замечательный в Плесе. «Для этой цели можно было бы использовать (отремонтировав) дом, в котором жил Левитан. Дом этот очень красив. Выстроен он в «Екатерининском стиле», украшен виньетками, заставками и резьбой. Полуразрушен». Николай Павловичи утверждает, что в этом доме жил Левитан. Вопрос спорный, но вероятность этого велика, если внимательно прочитать повесть Северцева-Полилова «Развиватели».

Судьба этого лучшего в Плесе дома печальна. О том, что этот прекрасный В первые послереволюционные годы достоянием республики стали огромные художественные ценности, конфискованные в помещичьих усадьбах, в богатых купеческих домах. В связи с этим у новой власти явилось благое намерение — сделать эти ценности доступными народу. дом разрушается, с тревогой пишет в статье «История вандализма в России» Г. К. Лукомский еще в 1915 году. Но ни старые, ни новые власти ничего не предприняли для его сохранения. Более того, в период выборной компании 1928 года в наказы избирателей записывается о «получении средств для ремонта зимнего театра путем ликвидации дома Философовых». А 24 октября 1929 года принимается такое постановление местных властей. Прекрасные крепкие стены были варварски разбиты, а кирпич оказался мало пригоден для строительства.

Но вот в 1921 году в Плес как представитель Главмузея приезжает А. Ф. Мантель, человек, чье имя в нашем крае незаслуженно забыто, но в последнее время о нём отыскался интереснейший материал. Александр Фердинандович Мантель, немец по национальности, родился в Шлиссельбурге в 1880 году, тоже учился в Петербурге. Самый яркий и плодотворный период его жизни связан с Казанью (1905-1920 гг.). Последние 15 лет жизни он жил и работал в Иваново — Вознесенской губернии: сначала Плес, затем Яковлевское (ныне Приволжск) и Иваново.

Альбомы «Н. Рерих», «Д. Митрохин» первым в нашей стране издает А. Мантель в Казани в 1912 году. В его альманахе «На рассвете» впервые появляются архитектурные зарисовки Г. Лукомского, первая статья о художнике Судейкине помещена тоже в его альманахе «Зилант». В первом альманахе помещается и статья о К. Петрове-Водкине. В Третьяковской галерее хранится портрет А. Мантеля, созданный Петровым-Водкиным в 1911 г. В этот период Мантель собирает оригинальную коллекцию графики малых форм (открытки, виньетки, заставки, обложки книг и т. п.). Авторы собранных работ — дорогие его сердцу «мирискусстники», которым он был верен всю жизнь.

В первые годы революции там, в Казани он приобрел значительный опыт, работая в комиссии по сохранению историко- культурных и художественных ценностей, работая в музее. За 15 лет в Казанской губернии он прочитал большое количество лекций по искусству, выступал как пропагандист нового, прогрессивного в искусстве. Столь многогранный талант и опыт историка искусств, исследователя, коллекционера, художника-графика, имеющего опыт музейного работника, мог быть успешно применен в музейном строительстве во вновь образованной Иваново-Вознесенской губернии.

Итак, А. Мантель приезжает в Плес. Летом 1921 года, получает от Плёсского горисполкома мандат на право «собирания, приобретения и конфискации историко-художественных ценностей». Здесь, в отличие от Иваново-Вознесенска, не было основополагающей коллекции, как коллекция Д. Г. Бурылина, но была мечта об увековечивании памяти И. И. Левитана.

Летом 1921 года А. Мантель пытается собрать для музея имеющиеся в Плесе художественные ценности. Так он обратил внимание на вещи, которые еще сохранились после пожара 1903 года, случившегося в деревянной Петропавловской церкви (той самой, что на картине И. Левитана «Над вечным покоем»). Вещи, имеющие громадную художественную и историческую ценность, хранились в кладовке: «все переломано, свалено в груду, завалено дровами и хламом». Так повествует заметка в газете. «Рабочий край» 11 января 1922 г. А. Мантель составил акт об изъятии этих ценностей, но настоятель церкви Павел Молчанов не захотел передать вещи в музей. Наверное, священник хорошо помнил, как бесчинствовали в его храме чекисты в 1919 году, и уже никому из представителей новой власти не верил. Посланца музея прогнали прихожане, а вещи в скором времени не преминули исчезнуть. Мантель обращается с письмом в Плёсский исполком о передаче ему для научного описания остатков от расхищенного архива Городской управы, так как там имеются ценные исторические документы. Но документов к этому времени осталось ничтожно мало, несколько дел из этого архива хранятся ныне в Государственном архиве Ивановской области.

С большим трудом и множеством препятствий, но всё же 25 марта 1922 года первый музей в Плесе был открыт. Он именовался Научно-художественный музей имени И.И. Левитана. Разместился первый плесский художественный музей в доме купца Иванова, потом в этом здании долгое время была аптека.

Об открытии музея сообщает газета «Рабочий край» 12 апреля 1922 года. Автор статьи Леонид Павлович Смирнов пишет: «Открывшийся музей не богат, но зато виден определенный вкус и ценный подбор материала: гравюры лучших русских художников (отдельно представлены Левитан, Врубель, Ге); интересен отдел старины: картины Мантеля – изображение старых деревянных церквей, великолепные их модели и образцы русского орнамента». То, что представлено в экспозиции музея, это, скорее всего, коллекция самого Мантеля, т.е. то, что от неё осталось, часть была передана Казанскому музею и хранится там до сего времени. Что же касается зарисовок старинных деревянных церквей, то Леонид Павлович ошибается. Во-первых, не это амплуа Мантеля, во-вторых, Г.К. Лукомский обследовал русский север, в частности Костромскую губернию и сделал большое количество зарисовок, какую-то часть этих зарисовок дарил Мантелю. Он же их публиковал в своих изданиях, очевидно, это работы Г. Лукомского. А вот русские орнаменты – это увлечение самого Мантеля как художника — графика, пригодившееся ему в дальнейшем, когда он стал работать на Яковлевских объединённых фабриках в качестве художника текстильного рисунка.

Тем не менее, музей начал работу. Л.П. Смирнов пишет: «Музей организован единственно одним человеком: известным историком русской живописи, членом группы «Мир искусства» — А. Ф. Мантелем». Однако музей был организован в самое неподходящее время. В 1922 году было принято решение государства о прекращении отпуска средств из центра на культурно-просветительные учреждения. Содержание всех провинциальных музеев «местного значения» передавалось местным властям. Те, естественно, справиться с финансированием музеев не могли. К тому же и приоритеты были иными: на первом месте — организация политкружков, содержание изб читален, социалистических клубов. Народные театры существовали в основном благодаря энтузиазму. Уже в 1922 г. благородные цели охраны и музеефицирования культурного достояния сменились в масштабах страны беспрецедентной распродажей ценностей. Начало этому было положено Экспертной комиссией, возглавляемой М. Горьким. Комиссия подготовила к продаже за границу немалое число художественных ценностей. А действовала комиссия по прямой директиве В.И. Ленина «собрать, сохранить, реализовать».

Активно работавший научно-художественный музей в Кинешме в 1922 году был закрыт. В Плёсе же, как ни странно, музей открывается и работает. В том же 1922 году 3 декабря «была открыта выставка в неотапливаемом помещении наробраза» (в том же здании), о чем извещает очередная заметка в «Рабочем крае» 14 декабря за подписью С. Александров. Это уже пишет Сергей Александрович Щулепников: «… художником А.Ф. Мантелем открыта выставка своих рисунков и рисунков других художников. Сам Мантель дал ряд интересных по исполнению картин, ряд exlibris*ов, плакатов агитационного характера (поп, похороны старого режима и т. д.). Далее идет целая стена шаржей на местных деятелей, из которых некоторые надо признать особо удачными. Среди произведений других художников назовём работы Кустодиева, Гауша, Петрова-Водкина, Лансере, Бенуа, Митрохина и др.»

Главное содержание выставки – работы художников объединения «Мир искусства». Это личное пристрастие А. Мантеля. Справедливо подметил уже в 1933 году Евгений Лансере в письме к дочери Мантеля Ирине: «Удивительный человек Ваш отец: сохранить, несмотря на перипетии жизни, революции, служб по провинции, такое горение к искусству, так сказать к избранникам своей молодости, к кружку «Мир искусства», давно развалившемуся, давно всеми искусствоведами сданному в далеко непочетный архив».

Едва ли в те времена плесская общественность готова была по достоинству оценить работы отнюдь не академического направления. А шаржи на «местных деятелей» явно многих лично обидели. Не сложились у Мантеля и отношения с С. А. Щулепниковым. Об этом пишет в своих воспоминаниях Л. П. Смирнов. И Щулепников, и Мантель были люди горячие, самолюбивые, да ещё оказалось, что у них очень разные взгляды на искусство. Щулепников был поклонник академического направления в живописи, глубоко знал и ценил классическую литературу. Мантель всю свою жизнь утверждал художественные принципы объединения «Мир искусства», был поклонником литературы, которая впоследствии стала называться литературой «серебряного века». Это то, что действительно в советское время было сдано в «непочётный архив». Но надо признать, что А. С. Щулепников своей заметкой отдал дань справедливости своему оппоненту во взглядах на искусство. Никакого финансирования музей не получал, очевидно, и зарплата организатору и хранителю музея не выплачивалась. Л. П. Смирнов в своих воспоминаниях пишет, что А. Мантель с семьёй крайне бедствовал в это время. Он пытался зарабатывать на жизнь продажей работ из своей коллекции, писанием картин. Но мало кто в то время мог позволить себе такие покупки.

Просуществовал музей недолго. В 1924 году А. Ф. Мантель уже переехал в Яковлевское, он был приглашен на текстильные фабрики в качестве художника по тканям для создания «рисунков с новой революционной тематикой». Судьба собранных для музея материалов пока не известна. И должно было пройти еще 50 лет, пока в Плесе в 1972 году не открылся Дом-музей И.И. Левитана.

Память же о Мантеле хранили в Казани, но считали, что о нем после 1920 года ничего не известно. Однако до 1935 года (он умер 26 ноября 1935 года), т.е. тоже 15 лет, этот человек работал в Иваново — Вознесенской губернии. О дальнейшей его судьбе стало известно культурной общественности после моей статьи «Драматические коллизии Александра Мантеля» в журнале «Мир музея» в 2006 году. А в 2005 году музей-заповедник отметил 125-летие со дня рождения этого человека с многогранными дарованиями скромной выставкой. В последний год жизни А. Ф. Мантель пишет очерк «Плес», опубликованный после его смерти в журнале «Рабочий край» (№5,1935 г). Очерк тоже заслуживает внимания. Может быть, газета сочтёт возможным его опубликовать. Имя первого создателя художественного музея в Плесе основательно забыто, но листая прошлого страницы, можно открыть интереснейшие факты и отдать дань уважения самоотверженным поборникам музейного дела далеких 20-х годов ХХ столетия.