Для тысяч туристов, приезжающих в Кострому, город начинается с набережной. Мы ещё гордимся ею, хотя давно нет всего того, что восхищало путешественников, плывших по Волге столетие назад: чистого, сияющего белокаменными особняками берега, ансамбля кремля на высоком холме, многочисленных церквей и колоколен. Зато появились заводские трубы и нескладные каменные коробки, загораживающие город.
До сих пор внимание общественности было приковано к центру города: торговым рядам, «сковородке», Богоявленскому собору. О набережной как будто позабыли. Между тем впору кричать «караул»! Набережная гибнет на глазах. Проблем немало. О них мы и разговорились с архитектором Леонидом Сергеевичем ВАСИЛЬЕВЫМ.
— Леонид Сергеевич, наверное, для того, чтобы понять, какое с набережной случилось несчастье, надо представить, какой она была раньше. Если можно, немножко «истории» для наших молодых читателей.
— Давайте сразу условимся: мы будем говорить только о левом береге. Заволжье – особый мир. Здесь крутой спуск к Волге – зелёная зона. Слава Богу, её ещё не уничтожили. Так вот, набережная на левом берегу начинается от Ипатьевского монастыря и тянется до Татарской слободы, то есть – до Черноречья. Когда-то это была ухоженная, весьма престижная часть города. Здесь, с видом на Волгу, селились люди состоятельные, обладающие хорошим капиталом. Начиная с конца XVIII века, набережная постепенно застраивалась особняками, за которыми вверх по склону поднималась храмы и колокольни. Несомненно, главным украшением набережной был кремль.
— Удивительно, как храмы одушевляли город, без них всё как-то уравнялось, померкло. А уж потеря кремля просто непростительна…
— Многое сегодня можно и нужно начать восстанавливать. Но для этого ни моей, ни вашей жизни не хватит. Однако культовые памятники – не единственная потеря. Жилые здания на набережной после революции были национализированы, переданы нашим ЖЭКам в жертву. Там, где проводились коммунальные удобства, как правило, не считались с особенностями постройки, уничтожались архитектурные детали, да и вообще всё перекраивали, как вздумается.
Началось также интенсивное промышленное освоение берега. Ещё до революции здесь была построена Аристовская мельница, а в 20-х годах появился мельзавод, который «съел» значительную часть берега. Кроме того, вдоль всей набережной проложили железнодорожную ветку. Так что паровозы тоже сделали своё «чёрное дело».
— Леонид Сергеевич, люди, живущие в старых домах, близко к Волге, нередко жалуются на сырость, особенно в нижних этажах. Раньше этого не было?
— Нет, владельцы белокаменных особняков на сырость не жаловались. Эта беда порождена нашим безмозглым хозяйствованием. Дело в том, что в результате строительства в 50-х годах Горьковской плотины поднялся уровень грунтовых вод по всему ближайшему побережью Волги. Стали интенсивно намокать фундаменты домов. Мы же усугубили это устройством железобетонной набережной. Расплачиваться за безграмотные решения чиновников-временщиков приходится жителям города.
— В чём же порочность такого решения?
— В результате забетонирования склонов был перекрыт выход подземным ручейкам, которые принимали в себя воду с верхней части города. Раньше они свободно стекали в Волгу. Теперь же эта вода держится, а в результате того, что уровень грунта за последние двести лет поднялся на полметра и нижние этажи, таким образом, опустились, происходит опревание стен. Чтобы спасти здания, надо освободить весь откос к реке от бетона, сделать зелёный газон.
— Но мы так увлечены гигантоманией: всё должно быть с размахом, оцивилизовано и застроено! Как же мы вдруг возьмём да вскроем бетон?
— Цивилизованность как раз в том и состоит, чтобы делать всё разумно, чтобы гармонично сосуществовали человек и природа.
Кстати, о гигантомании. Набережную может окончательно погубить ещё одна «великая» идея – идея строительства современного большого речного вокзала. Как и все подобные идеи, она возникла в «верхах», я её связываю с именем Баландина и его верных слуг. Временщик уехал, но идея жива. Уже завезены на набережную горы песка и ждут своего часа. Толком пока ничего не известно, но мы опасаемся, что нас, как водится, могут поставить перед фактом. Таких примеров сколько угодно. А когда приготовят проект и выделят деньги, отказаться будет уже сложнее.
— Что принесет нам такое строительство, если оно осуществится?
— Огромное здание закроет набережную, дома, церковь Вознесения в Мельничном переулке, которую мы уже начали восстанавливать. Вокзал будет пустовать более полугода, как это происходит сегодня в других городах, поторопившихся осуществить подобное строительство.
Конечно, проблема существует. Большие суда, которые теперь преобладают на Волге, с трудом «вписываются» в наши маленькие пристани. Но ведь есть же выход: можно соорудить пристань, следуя традиции, – деревянную, большую, состоящую из отдельных секций, которые легко рассоединить и убрать на зиму в затон. Подобных пристаней ещё нигде нет, но наши архитекторы вполне справились бы с подготовкой такого проекта. Выгода прямая: мы сохраним в городской казне сотни тысяч рублей и сбережём облик набережной.
Беседовала Лариса СБИТНЕВА
ОТ РЕДАКЦИИ. Мы уверены, что вопросы, поднятые архитектором Л. С. Васильевым, злободневны и важны, и решать их новый городской Совет должен по-новому, гласно. А значит, костромичи сегодня вправе повлиять на это решение. Пока не поздно.
«Молодёжная линия» (Кострома), 30 марта 1991, с. 3.